Заметки о прочитанном

или книга, после прочтения которой так сложно подобрать слова "Я не буду стараться никого намеренно оскорбить, но и не собираюсь надевать белые перчатки и выказывать более почтения религии, чем сделал бы это в отношении любых других предметов исследования". Ну здравствуй, Ричард. На самом деле книга «Бог как иллюзия» почти дочитана, и я уже подбираю слова для своего небольшого ревью. Но возникает ощущение, что лучше, чем сам Докинз, уже никто не скажет: "Почему бога считают объяснением чего-либо?...

Осьминоги – удивительные существа. Любовь и нежность, которые испытывает к ним Сай Монтгомери, можно почувствовать еще с первых строк. Как человек, который всегда восхищался скорее китами и дельфинами, но никак не головоногими моллюсками, я была приятно удивлена этим чувствам. А от описания ощущений автора от прикосновения щупалец и присосок осьминога к рукам, у меня бежали мурашки по спине. Каждый осьминог в книге Монтгомери – личность. Любопытная и игривая – Кали; заботящаяся о своем потомстве, которому не суждено родиться, – Октавия; общительная и внезапно ушедшая – Афина...

в серии интервью Валентины Полухиной Валентина Полухина, известный специалист по творчеству Иосифа Бродского, знакома мне в первую очередь по её серии книг "Иосиф Бродский глазами современников", в которых она берет многочисленные интервью у людей, лично знавших поэта. Порекомендовала мне их в своё время моя близкая подруга и поклонница творчества Бродского, уточнив, что книги эти раскрывают Иосифа в первую очередь как человека, а не только поэта. И это действительно так. Бродский-человек для меня еще большая загадка, чем Бродский-поэт...

«Пришло время двигаться дальше – мне умирать, а тебе жить. Однако никто, кроме Бога, не знает, кому из нас повезет больше». Сократ. Отношения с философией у меня особенные: вроде бы и надо, а впрочем-то и лень. На досуге столкнулась с работой Саймона Кричли «Книга мертвых философов», в которой автор рассказывает, как тот или иной мыслитель испустил дух. Занятно. «Когда Антисфен проходил ритуал посвящения в культе Орфея, высший жрец культа сказал, что люди, прошедшие инициацию, смогут насладиться множеством прекрасных вещей во время пребывания в Гадесе...

Спустя почти девять лет я вновь открыла Ремарка. Прочла первые три романа Ремарка: "Приют грез" (1920), "Гэм" (1924) и "Станция на горизонте" (1927). Если вы любите Эриха, ни в коем случае не обходите стороной. Помню, как упивалась его романами на первом курсе. Переживала трагические судьбы героев не только я, но и половина Москвы, судя по количеству встреченных Ремарков в метро. Сейчас Ремарк встречается все реже, да и воспринимается совсем по-другому. В чем-то наивно и стерильно, так по «ремарковски» предсказуемо, но от романов все равно не оторваться...

Совсем не Джейн Остин. Такой ком в горле от прочтения не оставался со времен «Маленькой жизни» Ханьи Янагихары. Бедная, несчастная, но такая сильная Тэсс из древнего и обнищавшего рода д’Эрбервиллей, ставшим ее проклятием и причиной всех бед. И все равно история изнасилованной и падшей для всего общества, но все равно несломленной женщины, заставляет наивно верить в счастливый финал до самого конца. Так много хочется сказать, но так мало слов. Удивительно, как трагичная жизнь девушки перекликается с актуальными для современного мира проблемами...

Приключения сатириков в США После «Русского дневника» Джона Стейнбека, по рекомендации, взялась за «Одноэтажную Америку» Евгения Петрова и Ильи Ильфа. Интересно, что Ильф и Петров исследовали США в 1935-1936, тогда как Стейнбек и Капа – в 1947. Правда, для Стейнбека эта поездка не была первой – до этого он посещал страну… в 1936 году! Как же интересно сравнивать эти книги! Взять только эпизод с джазом в «Одноэтажной Америке»: «Джаз можно не любить, в особенности легко разлюбить его в Америке, где укрыться от него невозможно...

Приключения Стейнбека и Капы в СССР Продолжаю рассказывать про удивительные книги и истории из них. Так Стейнбек описывает завтрак в селе им. Шевченко: «Началось все со стакана водки, затем каждому подали по яичнице из четырех яиц, по две огромные жареные рыбы и по три стакана молока. После этого появилось блюдо с соленьями, стакан домашней вишневой наливки, черный хлеб с маслом; потом принесли полную чашку меда с двумя стаканами молока и опять стакан водки. Кажется невероятным, что мы съели все это на завтрак, но мы действительно это съели, и нам было хорошо»...

При всей моей любви к Хокингу, Фейману и другим популяризаторам науки, Карл Саган занимает самое важное место в моей жизни. Все, что он когда-либо писал или говорил отзывается. Особое впечатление произвела "Голубая точка". И вот почему: «Посмотрите на это пятнышко. Вот здесь. Это наш дом. Это мы. Все, кого вы знаете, все, кого вы любите, все, о ком вы слышали, все люди, когда- либо существовавшие на свете, провели здесь свою жизнь. Сумма всех наших радостей и страданий, тысячи устоявшихся религий,...

«В городах того времени стояла вонь, почти невообразимая для нас, современных людей. Улицы воняли навозом, дворы воняли мочой, лестницы воняли гнилым деревом и крысиным пометом, кухни – скверным углем и бараньим салом, непроветренные гостиные воняли слежавшейся пылью, спальни – грязными простынями, влажными перинами и остро сладкими испарениями ночных горшков. Из каминов несло серой, из дубилен – едкими щелочами, со скотобоен – выпущенной кровью. Люди воняли потом и нестиранным платьем; изо рта...

Заметки и впечатления Когда-то очень давно я вела заметки о прочитанных мною книгах, но все это было, что называется, "в стол". Книги читаются, мысли копятся, и сил терпеть больше нет. Начну, пожалуй, с Роберта Капы. Часть 1 Роберт Капа: «В школе меня встретил сладкий, тяжелый запах цветов и смерти. В комнате стояли двадцать простых гробов. Они были небольшого размера, а цветы закрывали их недостаточно плотно, чтобы скрыть маленькие, грязные детские ножки. Эти дети были достаточно взрослыми, чтобы бороться с немцами и погибнуть, но они лишь чуть-чуть выросли из детских гробов...