Валентина Петровна | Заметки из жизни

— Придумала, тебе нужно срочно родить своего ребеночка, тогда от тебя отстанут! — тараторила мама в трубку, словно предлагая простое решение сложной задачи. — Мам, ты серьезно? — Лера переложила телефон к другому уху и откинулась на спинку кресла. — Да они мне на шею сядут потом! Я же с Сережкиными племянниками вообще до самой школы сидеть буду. — Ой, не знаю, дочка. Так-то свекровь права, ты им и в самом деле обязана... Лера отключила телефон и уставилась в потолок. Белые разводы от старой побелки напоминали карту неизвестной страны, куда она мечтала сбежать...

— Ты понимаешь, что делаешь? — голос Светы звучал тише обычного, но каждое слово било наотмашь. Мира сжала трубку телефона, глядя, как за окном проносятся огни вечернего города. В соседней комнате шумели дети — Ксюша что-то объясняла младшему брату, а Вася хныкал, требуя внимания. — Знаю, — коротко ответила она. — Я знаю, что делаю. — Правда? — в голосе подруги прозвучал сарказм. — Тогда объясни мне, как можно подавать на развод, а потом в последний момент отзывать заявление? Мира закрыла глаза...

— Три миллиона рублей! — Наташа медленно отставила чашку кофе, не сводя глаз с подруги. — Серьезно, Лен? Твоя тетка оставила тебе три миллиона? Лена кивнула, пряча улыбку за салфеткой. В маленьком кафе «У Машеньки» было тихо — обеденное время давно прошло, а до вечернего чая еще далеко. Только где-то за стойкой звякала посудой бариста, да негромко играла музыка из восьмидесятых. — Представь себе. Папина двоюродная сестра, с которой он последний раз говорил лет тридцать назад. А оказалось, что кроме нас у нее никого не было...

— Ты как картошку для супа режешь, неумеха? Мой Владленушка не любит, когда нарезано такими толстыми брусками. Я замерла с ножом в руке, чувствуя, как привычное раздражение подкатывает к горлу комом. Двадцать лет. Двадцать чертовых лет я выслушиваю эти наставления, словно мне снова восемнадцать и я впервые переступила порог этой кухни. — Сыночка обожает тонкие прямоугольные кусочки, — продолжала Нинель Ивановна, навалившись всем телом на столешницу. — И разве эта мутная жижа — бульон?! Бульон должен быть прозрачным! Я продолжала резать морковь, стараясь не показать, что руки дрожат...

— Закрой мой холодильник и убери руки от моих продуктов! — если бы взглядом можно было убить, то Рита уже лежала бы на полу без признаков жизни. — Ой, ну что ты так взъерошилась? — хохотнула Рита, но холодильник прикрыла. — Что тебе, масла жало что ли? У тебя же полная бутылка. С тебя упадет что ли, если я отолью чуть? — как ни в чем не бывало тараторила она. — Не упадет, но и отливать ничего не буду, — упрямо стояла на своем Алена. Я смотрю на эту женщину и пытаюсь осмыслить происходящее. Еще месяц назад я и представить не могла, что окажусь в такой нелепой ситуации...

— Мам, мы серьёзно поговорить приехали, — Андрей поставил на стол магазинный пирог и неловко улыбнулся, словно извинялся за то, что сейчас скажет. Людмила смотрела на сына и невестку, которые расположились в её маленькой кухне, словно готовились к деловым переговорам. Юля нервно поправляла волосы, Андрей барабанил пальцами по столу — жест, знакомый с детства, когда он что-то натворил и готовился к разговору с родителями. Что-то в их поведении настораживало, как тишина перед грозой. — Чай будете? — спросила она, хотя уже знала по их лицам, что разговор будет не из приятных...

— Мам, а почему у Светки новая куртка, а у меня старая? — Никита стоял в дверях кухни, держа в руках потертую джинсовую куртку. Елена не подняла головы от кастрюли с супом. Знакомое сжатие в груди — каждый раз, когда дети сравнивали себя с одноклассниками. — Потому что у Светы папа работает в нефтяной компании, а у тебя — слесарем на заводе, — ответила она, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. — А что, если папа найдет другую работу? Елена повернулась к сыну. Четырнадцать лет, уже понимает, что деньги решают многое...

— Дим, ты серьёзно? Опять? — Марина закрыла дверцу холодильника чуть резче, чем следовало. Стеклянные банки внутри мелодично звякнули, словно отзываясь на её раздражение. Дмитрий стоял у окна, глядя на детскую площадку во дворе. Там мальчишка лет семи катал на качелях девочку помладше — вероятно, младшую сестру. Простая картинка, которая отчего-то резанула по нервам. — У Кати проблемы, — сказал он, не оборачиваясь. — Алименты опять задерживают. Ей не на что покупать лекарства для Лёвы. — А врач что говорит? Про Лёвку, я имею в виду...

— Надо же, как удачно всё получилось! — голос Марии Степановны звенел в трубке с такой бодростью, что я невольно отодвинула телефон от уха. — Лена, завтра с утра на дачу! Огурцы прямо лопаются от сока, а я одна не справлюсь. Я машинально взглянула на календарь. Суббота. Опять. Четвёртые выходные подряд, когда мне предстояло ехать к свекрови и гнуть спину над грядками, пока Игорь найдёт очередной повод остаться в городе. "У меня отчёт горит", "Машину в сервис надо", "Голова болит" — арсенал его отговорок был неисчерпаем...

— Ну что ты молчишь? Скажи хоть что-нибудь! — Галина Петровна стояла в дверях кухни, опираясь на косяк, и смотрела на меня с тем выражением лица, которое я уже научился узнавать за эти месяцы. Смесь обиды, праведного гнева и полной уверенности в собственной правоте. Я медленно поднял глаза от газеты. Кофе в чашке давно остыл, но я продолжал делать вид, что читаю новости. Хотя слова расплывались перед глазами, и единственное, о чём я мог думать, — как же всё это надоело. — О чём говорить, мама? — Голос прозвучал устало...

— Знаешь, что самое смешное? — Елена медленно помешивала кофе, глядя через окно на серое осеннее море. — Я всю жизнь мечтала о доме у воды. И вот он у нас есть. Алексей поднял глаза от газеты, уловив в её голосе что-то тревожное. — И что не так? — А то, что теперь я мечтаю о заборе. Высоком. С колючей проволокой. Он усмехнулся, но улыбка получилась натянутой. Они оба знали, о чём речь. Прошлый месяц стал для них настоящим испытанием — сначала приехала его сестра с семьёй "на пару дней", которые растянулись на три недели...

— Нина, ты что, совсем с ума сошла? — Мать с силой захлопнула дверцу шкафа, от чего задрожали стеклянные банки с вареньем. — В сорок три года бросать всё и уезжать в город? У тебя же дети! Я стояла посреди кухни с документами в руках, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле. Справка о зачислении на курсы повышения квалификации казалась горячей, будто могла обжечь пальцы. — Мама, это всего на полгода. Дети уже взрослые, Серёжа в техникуме, Лена в девятом классе. Справятся. — Справятся? — Её голос стал тише, но от этого ещё опаснее...