Сергей Никишов

В тот солнечный субботний день мы с дочкой Ксеньей решили отправиться в центр города – просто погулять, без особых планов. Ксюша, вся в предвкушении, пританцовывала на месте, пока я завязывал ей шнурки. – Пап, а давай попробуем выиграть игрушку в том автомате! – предложила она, как только мы вышли на главную площадь. – Конечно! – согласился я. – Только не расстраивайся, если не получится с первого раза. Но не получилось и со второго, и с третьего... Мы потратили почти все мелочи, которые были у меня в кармане, но заветный плюшевый мишка так и не выпал...

Конвейер грохотал, выплёвывая алые и золотые пачки «Беломора». Артём, с сигаретой в зубах, лениво поправлял замятые уголки. Шестой год на фабрике — можно было работать с закрытыми глазами. За высоким забором с колючкой, куда рабочие выходили курить, чернели холмы старого кладбища. «Татарские могилы», — бурчал сторож дядя Петя. — «Ещё дед рассказывал — ордынцы тут лежат. Нехорошее место». Артём смеялся, затягиваясь: «Может, и папиросы для них печатаем?» Но в ту ночь, когда он остался один дожимать смену, шутка перестала быть смешной...

На Печатной фабрике делали сигаретные пачки. Тысячи, миллионы одинаковых коробочек с золотыми буквами и страшными картинками. Люди в цеху даже не смотрели на то, что печатают — только следили, чтобы лента не порвалась, краска не смазалась. Но ночью, когда фабрика затихала, приходили они. Станки просыпались С первым лунным светом, пробивавшимся через грязные окна, механизмы начинали шептаться. Пресс №3 скрипел: — Опять эти вонючие липкие листы... — Молчи, — шипела сушильная лента. — Они идут. Из-под пола, через вентиляцию, между рулонами бумаги появлялись эльфы...

Артем приходил раньше всех. Его шаги гулко раздавались в пустом цеху, где еще не включили свет. Серый рассвет пробивался сквозь запыленные окна, рисуя на стенах бледные прямоугольники. Воздух пах краской, бумагой и чем-то металлическим — как будто сам утренний холод был частью станков. Он включал свою лампу над рабочим местом, и тогда из темноты выплывали контуры прессов, валов, стопки бумаги, аккуратно укрытые на ночь пленкой. И — голоса. Не людей. Машин. Пока фабрика спала, они шептались. Старый резак поскрипывал, будто потягивался после долгого лежания...

Сергей стоял на опушке Мечетки, переминаясь с ноги на ногу. В кармане его куртки лежала маленькая коробочка, а под ногами хрустел свежий снег. Он огляделся, выбрал молодую сосну с обломанной веткой - это будет его метка - и начал копать. Лопатку он не взял, поэтому копал руками. Холодный снег забивался под ногти, щипал кожу, но Сергей упрямо рыл ямку, пока не получилось углубление сантиметров тридцать. "Сойдет", - пробормотал он, доставая из кармана бархатную коробочку. Он замер на секунду, вдруг...