Тимур Меджидов

Мой Прадед никогда не любил говорить о войне — для него эти четыре года были символом постоянных лишений и непередаваемого ужаса, с которым советскому народу приходилось сталкиваться ежедневно. Пережив заключение в концлагере Флоссенбюрг и дойдя до Берлина, Гвардии рядовой Серополков знал о Великой Отечественной абсолютно все, однако крайне редко делился с семьей какими-либо подробностями — столь сильной была боль в сердце, которая преследовала его до самой смерти. Тем не менее две истории до меня дошли...

За почти три месяца карантина я понял, что режим самоизоляции — это потрясающая лакмусовая бумажка для определения истинной природы человека. Пожалуй, ещё никогда я не сталкивался с таким количеством агрессии в социальных сетях: и в Facebook, и в Instagram, и в ВК на меня то и дело сходили целые лавины негатива — кажется, не было ни дня, когда бы в ленте не появлялись обвинения в адрес врачей/властей/образовательных учреждений/окружающих людей и проч. Причем очень многие, на мой взгляд, становились...

Я могу понять почти все: критику власти, политического режима или высших должностных лиц. Уважаю искреннее (!) желание людей выйти на митинг, высказать свою аргументированную (!) гражданскую позицию и показать свое несогласие с какими-либо решениями. Но одного я принять не смогу никогда: унизительного, гнусного и омерзительного слова «рашка». Многие знают, что по крови я и лезгин, и серб, и молод. Но родился я в Москве, причем так уж сложилось, что мне крайне не близки модные космополитические убеждения: моя Родина — Россия, а не весь мир/земной шар/и проч...