Мисти Алекс

В один из последних дней уходящего года, когда зимнее солнце щедро заливало дышащий предпраздничным настроением город, Лида Верещагина отправилась на кладбище. Необъяснимое, но сильное желание посетить места упокоения своих родных и близких охватило в канун Нового Года...

Январские каникулы обещали быть размеренными и спокойными. Анатолий, Владимир и Семён, уставшие от городской суеты и новогодний толкучки, сняли уютный домик в глухой деревне. Хозяин, сдавая им жилище, вскользь упомянул о старом кладбище неподалёку и посоветовал не выходить на улицу после захода солнца и не впускать никого в дом с наступлением темноты. Друзья лишь посмеялись над этим предостережением, не воспринимая его всерьёз. Первые дни отдыха прошли идеально. Солнце, словно холодный безликий...

Мне было лет десять, может, двенадцать. Безлунная декабрьская ночь была густая, чернильная, и сон никак не хотел приходить. Спальня моя располагалась на самом верху нашего старого дома, в который мы въехали совсем недавно. Она напоминала мне птичье гнездо, где кроме моей кровати, платяного шкафа, письменного стола и стула, находились ещё и кладовка, полная забытых сокровищ, и игровая комната, где я любил играть, будучи совсем маленьким. Я ворочался в темноте, пытаясь найти удобное положение, когда из дальнего угла комнаты донесся тихий, едва уловимый скрип...

Тихая ясная ночь бесшумно прокралась в дом Фёдоровых. В зале, освещённом лишь мерцанием электрических свечей, что было сделано во избежание опасности возгорания, стоял гроб. В нём, облачённый в свой лучший костюм, лежал Иван Александрович. Лицо его, обычно румяное и приветливое, сейчас казалось восковым и абсолютно чужим. Его дети, дочь Анна и сын Михаил, с трудом уговорили мать оставить отца на ночь в доме. - Так положено, мама, - убеждала Анна свою мать, - папа должен проститься с нами и с домом...

Аркадий Баринов был невероятно одинок. Этот человек, утративший связь с реальностью, жил в мире, где унылые дни переплетались в бесконечной серой паутине однообразия и скуки. Аркадий и сам того не заметил, как из его жизни один за другим пропали друзья. Они вываливались из его замкнутого измерения как старые замызганные карты из плохо перетасованной колоды. Один за другим они исчезали. Переставали звонить, писать, приглашать на встречи. Его квартира, его работа, его мысли – всё с течением времени пропиталось тишиной...

Тяжёлый запах сырой земли и надрывные рыдания заполняли прохладный осенний воздух городского кладбища. Похороны Василия, отца Ильи и Глеба, закончились, оставив после себя лишь пепел горя и бесконечное опустошение. Несчастный случай на заводе в день, который не предвещал никаких неприятностей. Да, к сожалению, подобное нередко случается в нашей жизни. Юля, его жена, едва держалась на ногах. Горе терзало её изнутри, буквально лишая почвы под ногами. Илья, старший девятилетний сын, изо всех сил пытался быть мужественным и сильным, но и его глаза были красными от слёз...

Летнее солнце щедро заливало дачный участок, играя бликами на зелени травы и ярких лепестках роз. Алиса, старшая из двух сестёр Романовых, озорная девочка с аккуратным курносом носиком и длинными косичками, и Женя, младшая, с огромными карими глазами и очаровательными ямочками на щеках, были поглощены своим секретным делом. В руках у них была старая, потускневшая от времени шкатулка, доставшаяся им от бабушки, которая ушла из жизни два года назад от тяжелой продолжительной болезни. Девочки помнили бабушку и, конечно же, скорбили в момент потери...

Ноябрьские сумерки сгущались над старым кладбищем, раскрашивая надгробия и памятники в мрачные зловещие оттенки. Небо, ещё недавно серое и безликое, теперь приобрело цвет запёкшейся крови, просачиваясь сквозь голые ветви клёнов и берёз. Тени удлинялись, искажая знакомые очертания, превращая привычные могилы в причудливые силуэты, словно застывшие в вечном безмолвии фигуры. Ветер, пронизывающий до костей, шелестел сухими листьями, поднимая их в призрачный танец. Казалось, он нашёптывал забытые истории, истории тех, кто нашёл здесь своё последнее пристанище...

В доме Журавлёвых царила атмосфера вечного противостояния. Две сестры, Алина и Василиса, были как два полюса, притягивающие и отталкивающие одновременно. Алина, старшая, всегда считала себя венцом творения, воплощением идеала. Она была уверена в своём превосходстве, особенно когда дело касалось внешности. Василиса же, младшая, была тише, скромнее, и, по мнению Алины, совершенно не соответствовала её высоким стандартам. Однажды, в очередной раз перебирая свои многочисленные наряды и любуясь отражением в зеркале, Алина не удержалась...

Хэллоуин приближался, окутывая город призрачной паутиной предвкушения чего-то необычного и мистического. Но для шестнадцатилетней Оли Хомченко этот праздник был наполнен особой горечью. Два года назад, в канун дня всех святых, её отец ушёл из жизни после долгой и изнурительной болезни. С тех пор каждый шорох, каждый тёмный угол казались ей напоминанием о потере, а смех и веселье других – насмешкой над её горем. Оля была не из тех, кто легко вписывается в школьную тусовку. Отличница, прилежная ученица,...

Лиза Кравченко, девушка с неуёмной жаждой приключений, всегда предпочитала путешествовать в одиночку. Это позволяло ей полностью погрузиться в атмосферу нового места, не отвлекаясь на чужие мнения и желания. На этот раз её путь лежал в областной центр, город, о котором она слышала много восторженных отзывов. Лиза мечтала пройтись по его старинным улочкам, полюбоваться панорамными видами и, конечно же, найти уютное пристанище для ночлега. Комфорт и удобства были для неё не пустым звуком. Поэтому, прежде чем сделать выбор, Лиза провела часы, просматривая объявления на сайте аренды жилья...

Ночь была густой, как самые чернильные чернила, и лишь редкие звёзды пробивались сквозь плотные облака. Дорога, петляющая между тёмными лесами, казалась бесконечной и немного зловещей. Я ехал один, в старой машине, которая скрипела и стонала на каждой кочке, словно тоже чувствовала гнетущую атмосферу. Радио шипело, выдавая лишь обрывки помех, и тишина, нарушаемая лишь стуком сердца, становилась всё более давящей и беспощадной. Внезапно, в свете фар, мелькнула тень. Я затормозил так резко, что сердце чуть не ушло в пятки...