Комната отдыха

Марк замер, принимая потрёпанную папку. Кабинет детского онкоцентра пахнет антисептиком и акварельными красками — странное сочетание, к которому он так и не привык за три месяца работы. За окном апрельский дождь стучал по подоконнику, будто торопился закончить свою песню. — Алиса, — он осторожно перелистнул страницу, — мы же договаривались — рисуем до последнего. Девочка, чья лысая голова казалась слишком большой для хрупкого тельца, покачала головой: — Сегодня ночью ко мне приходила мама. Говорила — скоро увидимся...

Анна застыла у плиты, где варился дешёвый суп на неделю. Её взгляд медленно скользнул с коробки на стоптанные кеды мужа — те самые, что он "заклеивал ещё на сезон". В гостиной их двенадцатилетний сын разбирал старый конструктор, оставшийся от отца. — Ты... — она разжала кулак, в котором невольно скомкала чек. — Мы же копили на холодильник. Сергей отмахнулся, уже распаковывая подарок: — У всех в классе такие. Не будем же мы хуже других! За окном проехал дорогой внедорожник — точь-в-точь как у отца Сергея, который когда-то пил последние деньги семьи, но "для вида" возил сына в школу на такси...

Артём не ответил. Он сидел, уставившись в окно палаты реабилитационного центра, где апрельский дождь стекал по стеклу, напоминая капли хлорида натрия в его прошлой жизни. Всего год назад он, чемпион региона по мотокроссу, развозил по палатам хосписа цветы и шутки. Теперь его руки, которые так уверенно держали руль, беспомощно лежали на коленях, а единственным транспортом стала эта проклятая коляска. — Лера... — он наконец повернул к ней лицо, обросшее небритостью за две недели депрессии. — Посмотри на меня...

Елена застыла в дверях родзала, ощущая жгучую дежавю. Ровно двадцать лет назад она сама, пятнадцатилетняя, с перекошенным от ужаса лицом, цеплялась за свою дочь, которую у неё пытались забрать. Теперь история повторялась — только роли поменялись. — Мам, помоги! — Алина прижала младенца к груди, спутанные волосы прилипли к её мокрому от слёз лицу. Социальный работник, женщина лет пятидесяти с усталыми глазами, обернулась к Елене: — Вы как мать должны понимать... — Я как мать, — Елена перехватила взгляд дочери, — прошу вас выйти...

Доктор Андрей замер с шприцем в руке. Клиника "Лапа помощи" пахла антисептиком и печалью. На операционном столе лежал Рекс — восемнадцатилетний немецкий дог с мутными глазами и шрамами от десяти лет химиотерапии. Его лапы дрожали, но хвост слабо бил по металлической поверхности при звуке голоса хозяина. — Николай Петрович, — Андрей положил руку на костлявое плечо старика, — он не ест уже неделю. Печень отказывает. Это му... — Врешь! — старик закашлялся, прижимая к лицу пса, который лизнул его морщинистую щеку...

Солнечный луч пробивался сквозь занавески, ложась на старый дубовый комод, который стоял в этой квартире ещё с тех пор, как семья переехала сюда сорок лет назад. Бабушка Анна медленно перебирала пожелтевшие фотографии, её пальцы дрожали, касаясь застывших моментов прошлого. — Мам, ты не забыла, что сегодня должны прийти смотреть трубы? — из кухни донёсся голос сына, Сергея. Он вошёл в комнату, держа в руках кружку с чаем, и сразу замер. Его взгляд упал на открытый чемодан на кровати, аккуратно сложенные платья и шаль, которую бабушка носила ещё при жизни деда...

Марина выронила половник. Гороховый суп забулькал по конфорке, заливая газовую плиту. В гостиной семилетняя София замерла с куклой в руках — её круглые глаза перебегали с бабушки на маму и обратно. — Мама, ты о чём? — Марина вытерла руки о фартук, оставляя жёлтые пятна. — Это же дом престарелых! — Не престарелых, — Валентина Ивановна поправила шерстяной платок, тот самый, что вязала ещё для мужа. — Пансионат для пенсионеров. С бассейном. За окном хлопья первого снега медленно опускались на детскую горку, которую дед когда-то смастерил для дочки...

Анна резко закрыла альбом, но поздно — семилетний Артём уже уловил странное дрожание её губ, которое она скрывала три года. В кухне гремела посуда — свекровь, как всегда в воскресенье, устраивала семейный обед. За окном маячила знакомая машина мужа — он привёз тёщу, как обещал. Как "должен был". Как делал каждые выходные последние пять лет. — Это просто... пыль, — она провела пальцем по ресницам. — Помоги мне накрыть на стол. Но мальчик не двигался, его детский взгляд видел слишком много. — Ты же говорила, свадьба — это счастье...

Ольга замерла с половником в руке. На плите булькал суп, в духовке подрумянивался пирог, а её сорокапятилетний муж стоял перед ней в новой кожаной куртке, пахнущей бензином и свободой. — Это... шутка? — её голос прозвучал неестественно высоко. — Харлей Дэвидсон, 2015 года! — Игорь звенел ключами, как подросток. — Мечта с института! За окном, на парковке, чёрно-красный мотоцикл блестел на весеннем солнце. Совершенно новый. Совершенно нелепый. Совершенно не вписывающийся в их жизнь с ипотекой, старшей дочерью в университете и младшим — с предстоящей платной операцией на глаза...

Марина замерла, чувствуя, как маленькие ручки Сёмы впиваются в её плечи. Трёхлетний мальчик инстинктивно прижался к ней, хотя ещё не понимал, почему мамино тело вдруг стало таким напряжённым. — Мы же... — её голос сорвался на шёпот, — ...договорились. После того, как он назвал нашего сына... — Марина, хватит! — Денис резко повернулся к ней, и в его глазах мелькнуло что-то чужое, незнакомое. — Он еле ходит после инсульта. Куда ему ещё? За его спиной в дверном проёме стоял Николай Петрович. Даже постаревший,...

Алина замерла с полотенцем в руках. Капли воды с её мокрых волос падали на плитку, оставляя тёмные пятна. На экране весов всё ещё светились цифры: 54,3. На два килограмма больше, чем вчера. — Катя, у тебя же аллергия на глютен, — она потянулась за телефоном. — Давай я куплю тебе... — Нет! — восьмилетняя дочь топнула ногой. — Я хочу как у Лизки! С розовым кремом и конфетами! В зеркале Алина увидела своё отражение — подтянутое тело, проступающие рёбра, лицо, которое она в тридцать пять лет всё ещё называла "опухшим"...

Катя сидела на кухне, прислушиваясь к монотонному гулу радионяни. На экране мелькали цифры: 02:17. Третий раз за ночь. Она потянулась за чашкой, но кофе остыло еще час назад. За окном лил дождь, капли стучали по подоконнику в такт её пульсирующим вискам. В углу кухни грудами лежало неглаженное бельё — она обещала разобрать его ещё вчера. — Опять не спите? — в дверях появился муж в халате, потирая глаза. — Мы не спим, — Катя кивнула на радионяню, где малыш возился в кроватке. — У него режутся зубки...