Прощальный урок эротики

Парагвайские каникулы (на языке индейцев гуарани́) Нас чудом дотряс до асьенды хромой тарантас, и мы заказали лепёшек к асадо кастилья. Бомбилья от жажды макнулась в резной калабас из тыквы горлянки с рисунком в этническом стиле. Мы вместе цедили неведомый ране мате́. Его, говорят, здесь лакают взахлёб парагвайцы. А день был тобой раззадорен, и полураздет, и много теплей, чем в Сосновке на даче на майских. И знаешь, такая вдруг нежность нашла изнутри, и тут оказалось – во мне её целая залежь. – Смелей! – ты шепнула, наверно, на гуарани́, хотя ведь на нём, как и я, ни словечка не знаешь. poezia.ru/...284

Объявление:    «Зализываю раны и, как кофе, растворяю горе. Пахну счастьем, южным солнцем и кальяном. Приезжай, скучаю!» Подпись:    Море. poezia.ru/...873

А ты стареешь как-то не спеша. Нет-нет! – «стареешь» здесь неприменимо. Начну я снова: марочные вина ведь це́нны не цветастостью наклеек, а выдержкой и качеством хранения в дубовых обожженных рейнских бочках, насыщенным и благородным вкусом, и, что важнее, долгим послевкусием. Я это утверждаю, несмотря, верней – разглядывая милые морщинки, что разбрелись вокруг лазурных глаз. Твой сомелье…

Он давно проживает с толстушкой – такой хохотушкой! Ты скажешь – какой-то смешною простушкой. Для него же, конечно, красавицей-королевой. Он за нею не видит даже соседку, что слева от мусоропровода, рыжую, моложе его лет на тридцать (слава Богу, он никогда не слышал, как она матерится). У него болит поясница. И кран протекает на кухне. Он всё ждет, что припрется сантехник и снимет в прихожей туфли. И мечтает, что все вдруг станут интеллигентами. А она бахвалится формами, перманентом и лечит волосы какой-то дрянью. Аромат – убийственный... Он все равно называет её своею единственной.

НА ДИКОМ ПЛЯЖЕ Н.Ш. Упрятав нос в бесстыжий подорожник, ты отдалась полуденному солнцу. На этом диком подмосковном пляже ты белым чайкам кажешься русалкой, небритому, хмельному рыбаку – костлявою чудачкой городской, что и смотреть-то не на что. Ну вот и не смотри... По мне – ты слаще, чем сочная натурщица с Таити. Забыв про буйство экзотических цветов, Гоген бы рисовал до исступленья твои торчащие янтарные соски. Я завожусь от легкого касанья пропахшей лугом бархатистой кожи. И я не одинок. Веселый муравей уже вскарабкался по маленькой ступне. Мы с ним готовим тайный план захвата. Жара сегодня нас не остановит. Ленивая излучина реки лишь повторяет контур твоих бёдер... poezia.ru/...714 @

неизвестный сонет Петрарки Пусть этот мир замрёт, как толчея* без дуновенья ветра.    Только я на все имею право. Скажем, трогать ту женщину в саду за теплый локоть, обычную застывшую Психею, собравшуюся утром в бакалею привычною дорогою пешком за мылом и стиральным порошком, и точно знать – она пока ничья, но может стать когда-нибудь моею. ______________________________ *Толчея – небольшая мельница poezia.ru/...570

Прощальный урок эротики Ну, отлюблю. Но ты же, в самом деле, не ароматная узбекская халва, тобой чтоб услаждаться каждый вечер с чайком-с. К тому же, может статься, что и халва однажды надоест. Теперь возьму и полюблю турецкий кофе с французскими пирожными. А ты.... А ты люби того, кого захочешь, но только, уж пожалуй, не из тех, с кем я дружил когда-то, чтобы вдруг не встретиться случайно на пирушке. А, впрочем, можешь и с приятелем каким... Ты будешь в раздевающемся платье и, как всегда, без нижнего белья, не провоцируя. Ты просто так живешь. Привет-привет…и угнездишься в кресле. И хочется, отставив чашку кофе, присесть на полусогнутых, косясь туда, где я бывал безумно счастлив… Я кофе, впрочем, с детства не терплю. Мне чай с халвой узбекской много слаще.