ARKOV | Стихи

наш - ковёр, где гуляет столп неба босою ногой, и габой, позабыв про отбой, провопит, что стеной - за своё. нерв - хлыстом, колесом - грудь, а мир - кулаком. с каждым днём я топчу чернозём всё умелей, и миг, когда крик дезертира уйдёт, а придёт тихий взгляд на кулак как обряд, ближе. проще нам станет - стоять за своё. за своё - впритык, в серу, в веру, вдрызг. обелиск остался от древних не оттого, что не знал никого, кому нужен его гранит - он хранит на ступенях следы тех, кто лёг для него...

А что если и в загашенном танкере моей души где-то припаслась парочка благоухающих лилий? Минутку на пейзаж, часок на музыку, Десятилетья блеклости без сраму. О, красота! Ты вся - цветы на мусорке, Прекрасный остров в океане хлама. У нас умы лихи и чувства бойки, Но лучшие черты в сор обращает жизнь. Твои б подсолнухи, Ван Гог, на фоне стройки - Ты б на полвека обогнал постмодернизм. Любимая, не знаешь ведь меня ты, Внутри я тот ещё дурной индюк...

пенный лагер, уж тёплый совсем, вместе с тем - громкий слэм мощных аудио-систем твоя любимая группа, кто-то пролил мартини, какая-то Мона Лиза глядит монобровью с картины, балкон ликует, пятки елозят по пяткам, где-то бьют каблучком говоришь: "ни о чём". мы уходим, и вот ночь обнимает нас двумя проспектами, сплошь оранжевыми в фонарной лихорадке, к нам пристают алкаши и миссионеры, твоё пальто на бегу, мои кроссовки по синей брусчатке, модный бенд органично дополняет тусклый переход, синтезатор...

тобой, ведя на ЗИЛ, где неба пласт остыл и сгнил, по толпам средь верзил, кобыл, в распил, к Электросилам, на настил. куда-угодно, но не в дом, тот что тебя растил довольно! время Вакха! время ходить босиком по траве, по сучкам, раззадоренному пить голубую ленту чьих-то волшебных глаз время Вакха время включить все альбомы кумира вразнобой, нашёптывать что-то там, кричать просто так, ибо можно время Вакха! время видеть безмерную чуткость, пейзаж даже в струйке дыма из соседских распахнутых...

в рюмке увидят явь в бочке увидят мать в скачке увидят жизнь в бабах увидят дев в пепле увидят гниль в бунте увидят суть в сказке увидят ложь в судный час скажут ЧТО Ж в шмотках отыщут знак в знаках найдут кутак в поле услышат звон в воле узнают плен а в дымящемся дуле у всеобщего слова главного не увидят, а в плакатах о счастье внести свою лепту главного не найдут...

ведь прервать песню - значит протянуть белую тряпку тишины, заранее сломаться под грузом той ответственности, которую простаки зовут звуком, значит отщипнуть прочь бегущий свет будущего (и даже прошлого) в угоду статичному заморозку настоящего, значит перестать убегать восвояси, значит сделать вдох из могилы - это и есть прервать песню на полуноте не прерывая песню, не покидая сцены, запястья пианиста сгорают от измены, предательства и гнева, но он со всем оркестром наигрывает радость, не...

want to Самые свежие стихи читайте здесь!

на которую камнем навешены груз и грусть, боль и быль, план и плен. с виду, вон, он простой, как сервелат, и нержавеющий, как фабричный котёл, но вообще сказать: "он тоже живой человек" - это значит слышать перебрани, не выносимые сором из его избы, видеть остатки смахнутой влаги с лица, быть свидетелем тысячи изводящих мыслей, гремящих набатом внутри его черепа. будь это мальчуган, ревущий на укатившийся мяч, или нищий юноша, в темноте раз за разом шепчущий её прощальные слова, или кладовщица,...

выступления артиста, нового ренессанса, землетрясения, коммунизма, какой-то натуральной метафизики. всё синее, как сама плащаница заката, буро-серое, как брусчатка, миндальное, как любой из легиона фонарей. не оттого ли румяный мир так заметен, игрист на вино, душист на пряности, мягок на пуфы и куда-то далеко уходящ к лучшему, что под его пластинку тебя тревожит лично твоя персональная язвочка? за эти годы она поменялась, будто жилетом на прежней пшеничной рубашке, стала больше веять семейным, степенным, перестала походить на сахар, сделавшись скорее фруктозой, зато в профиците...

кто-то крутится в брейк-дансе на мелких осколках старого диско-шара, и вот ты уже в уединённом клозете запираешься с некой, будто найденной на распродаже, и не ясно, кого из вас тошнит больше, но сквозь тошноту и секундную скуку градуса примечаешь издалека, на балконе, отодвинув спутницу, - что? что за иллюминатор, озарённый неоном вывески? [все системы готовы!] [все системы!] [все!] [старт!] [ты вне магнитного поля] [радуга звёзд наливается сиропом в глаза] [галактики носятся,...

снова кричим друг в друга символами персонального зноя и жажды, простейшими знаками сложнейших вещей, сакральными метками на папирусах отдельно взятой пары человеческих людей. о том, что руки бы сплести (коснись! - проснись! - проси! - прости!) о том что взгляд не оторвать им (единый космос - две кровати) о том что губы закусив (теперь: впусти? грусти? усни?) о том что веки вдруг ослабли. (щёк четырёх - едины капли.) а ночь прилипла к оконным рамам, ей будто можно поперхнуться. ты, наверно, не представляешь меня рядом, как это делаю я...

как хорошо быть безымянным, без шнапса пьяным, идёшь проулком, как Тортугой, и чешешь руки - развязанные. золотистые дремлют листья. идёшь Садовой, будто Дао, и мир - задаром. Царь намазался елеем... Тополя меня лелеют. Бунтари с трибун глаголят... Ветер как ладонью холит. Шеф-редактор строчку дрочит... Жизнь не текст, а море точек. Идеолог - сгусток гнева... Мир не речь, а просто - небо. святое право - быть безвестным! так интересней. вдыхать свободно лёгкой грудью блажь перепутья...