Ангелина Лютик | Мистические рассказы

Дом стоял на холме, окружённый елями, как на открытке. Двухэтажный, облицованный светлым камнем, с винтовой лестницей, мраморной кухней и французскими окнами в пол. Там жила семья Ветошкиных — Артём, его жена Виктория и дочь Лиза. Они были не просто богаты — сказочно, беззастенчиво, показательно. У Артёма был свой агрохолдинг, у Виктории — салон авторской мебели, а у Лизы — пони и гувернантка, потому что в обычную школу её не пускали: “Слишком не того круга”. Гости приезжали в этот дом, словно на...

В одном глухом селе на границе Псковской области жила семья — мать, сын и бабушка. Дом у них был старый, обшарпанный, стоял у самого леса, чуть в стороне от остальных. Соседи поговаривали, что когда-то в этом доме жил колдун, а теперь в нём осталась одна беда. Но на беду люди давно уже махнули рукой. Мать, Ольга, работала продавцом в сельпо, каждый день ходила по четыре километра до остановки, потом ехала на автобусе. Сын, Ваня, тихий мальчик лет двенадцати, почти не разговаривал ни с кем, даже в школе...

Где-то на окраине Твери, в старом деревянном доме с покосившейся верандой, жила семья — мать, две дочери и отец. Его звали Григорий, и почти весь город знал, кто он такой: пьющий, грубый, неработающий, всю жизнь тиранящий свою семью. Когда-то он был слесарем на заводе, но после закрытия предприятия запил — сначала из горя, потом уже просто так, по привычке. Мать, Вера, тихая, забитая женщина, работала санитаркой в больнице. Старшая дочь Лена училась в колледже на повара, младшая — Настя — в седьмом классе...

В небольшом подмосковном городе, среди панельных домов, что одинаковы с фасада до последнего балкона, жила молодая семья — Оля и Саша. Женаты они были чуть больше года, только начинали обустраивать быт, жили скромно, но с любовью. Оля работала медсестрой в детской поликлинике, Саша — айтишником на удалёнке, тихий, спокойный, с головой в компьютерах. Казалось бы, жили бы да радовались, если бы не одна деталь — его мать, Тамара Аркадьевна. С первого дня брака Тамара Аркадьевна не принимала Олю. Не устраивала ей ни внешность невестки, ни манера говорить, ни то, что семья Оли из другого города...

Анна сидела на краю кровати, смотрела на пустую сторону и безразлично теребила подушку. В комнате было темно — из окна лился свет уличных фонарей, а тиканье часов на стене казалось громким, как удары молота по железу. Она не знала, что ей делать дальше. Алексей стоял у двери, молча смотрел в пол. Он был такой же холодный, как и вчера, и позавчера. Равнодушие. Он больше не смотрел на неё, как раньше, не держал за руку, не шутил. — Ты ведь понимаешь, что всё кончено, правда? — спросил он, не поднимая взгляда...

В деревне Верхние Лозы жило немного людей. В лучшие годы — до шестидесяти, потом тридцать, а теперь — восемь. Из них семеро — пожилые. И один — почтальон Костя, тридцатилетний и вечно обиженный на жизнь. Валентина Петровна и Степан Михайлович были самыми старыми. Им обоим — за восемьдесят. Она — бывшая учительница начальных классов, строгая и правильная, даже теперь. Он — бывший агроном, ворчливый, с вечно хмурым взглядом и привычкой поправлять очки, которых давно не носил. Их дом стоял на краю деревни, с покосившимся забором, облупленным крыльцом и яблоней, которая уже не плодоносила...

Пятьдесят два года. Не молодой, но и не старик. Как-то промежуточно, как в коридоре между дверями — одной, что захлопнулась, и другой, которая ещё не решила, открываться ли. Валерий сидел на кухне своей однокомнатной квартиры в спальном районе Ярославля. За окном был март — самый подлый месяц в году, когда снег чёрный, асфальт жирный, а небо серое, как однотипные дома. В чайнике кипела вода, на плите стояла кастрюля с гречкой. На столе лежал телефон, который уже четвёртый день молчал. Никаких звонков, никаких сообщений...

Анна долго не решалась произносить слово «развод». Оно будто застряло у неё в горле — как кость, которую невозможно ни проглотить, ни выплюнуть. Олег ушёл тихо. Без скандалов, без криков, без «как ты могла». Просто собрал вещи, сказал: «Я не люблю больше», — и ушёл. Даже не хлопнул дверью. Она знала, что у него есть другая — та, что смеётся звонко, гладит по голове и не задаёт лишних вопросов. После его ухода всё внутри обмякло. Анна просыпалась утром, смотрела в потолок и не понимала, зачем вставать...

Анна, женщина под сорок с тенью усталости в глазах, стояла перед ветхим особняком на окраине города. Ветер свистел в разбитых окнах, будто шепча предостережения, но она уже сделала свой выбор. Последние месяцы её муж, Дмитрий, был словно подменённый: исчезал по ночам, его телефон внезапно становился недоступным, а в глазах появилась пугающая пустота. Анна не хотела верить в худшее, но интуиция грызла её изнутри. Гадалка, к которой она пришла, была легендой среди отчаявшихся. Говорили, её предсказания...

Марта вышла из электрички на пустынную платформу, ведущую к поселку. Воздух пах дымом и прелой листвой — осень здесь наступала раньше, чем в городе, и вместе с ней приходило ощущение заброшенности. Под ногами хрустели опавшие листья, а вдали, за полями, уже клубился вечерний туман, словно серая пелена, накрывающая этот забытый богом уголок. Поселок, который она помнила ярким и шумным, теперь казался вымершим: покосившиеся сараи, заколоченные окна, бурьян, проросший сквозь трещины в асфальте. Лишь редкие огоньки в окнах напоминали, что здесь еще теплится жизнь...

Ольга Сергеевна привыкла к размеренной жизни. Скромная квартира в спальном районе, работа в архивном отделе городской администрации, редкие прогулки с коллегами — всё текло медленно и предсказуемо. Слишком предсказуемо. Всё изменилось в тот вечер, когда она возвращалась домой после сверхурочной работы. На пустынной аллее у дома её внезапно накрыла волна тошноты — будто пространство на миг перекосилось, и мир задрожал, как картинка на плохом экране. Она схватилась за фонарный столб, и в этот момент… услышала...

Солнце било в глаза, словно нарочно. После бессонной ночи единственным спасением казалось закрыть шторы и зарыться в подушки, но восьмилетняя Лиза не давала покоя — она уже сорок минут крутилась рядом, дергая за край одеяла и показывая на пыльное зеркало в углу комнаты. «Ну ма-а-ам, ну давай! Всего один раз!» Голос дочери звенел, как надоедливый будильник, и в конце концов мать сдалась. «Ладно, только быстро. И потом завтрак, ясно?» Лиза радостно подпрыгнула, а мать нехотя подошла к зеркалу. Оно было старым, с потемневшей от времени рамой, и отражало комнату с каким-то желтоватым оттенком...