Без вымысла.

2 Утро началось с кофе.Геннадий стоял у профессиональной кофемашины, купленной на три зарплаты, и следил за давлением. Девять бар. Не восемь с половиной. Не девять с четвертью. Девять. "Кофе как искусство", — подумал он, наливая эспрессо в предварительно прогретую чашку. "Слишком горький — депрессия. Слишком кислый — тревога. Идеальный — шедевр." Он работал в ресторане"Метаморфоза". С одной звездой Мишлен, которую они получили полгода назад и с тех пор все только о ней и говорили. Шеф-повар Марк Абрамович, француз с русской фамилией, считал эту звезду своим личным достижением...

1 “Опять уставились, что им всем надо”, — подумал Геннадий, заходя в лифт. “Всегда смотрят. Всегда ждут чего-то.” Лифт пах чужими парфюмами. Он прижался к стенке, стараясь занять как можно меньше места. Вошла соседка с собачкой с третьего этажа. — О, Гена! Как работа? — голос звонкий, пронзительный. —Не Гена. Геннадий. Две "н". Целых две, — выдавил он, глядя на светящиеся цифры. Второй. Третий. Четвертый. Пятый. Шестой. Дверь открылась. Он выскочил, не прощаясь. За спиной услышал: — Странный какой...

Звук молнии на чемодане прозвучал в тишине квартиры как выстрел. Резкий, окончательный. — Алла, не делай этого! — мама вцепилась в ручку чемодана побелевшими пальцами. Её лицо, обычно ухоженное и спокойное, сейчас пошло красными пятнами. — Ты хоронишь себя заживо! Тебе двадцать восемь лет! Двадцать восемь, Аллочка! Алла мягко, но настойчиво разжала пальцы матери. — Я не хороню, мам. Я спасаюсь. — От чего? От жизни? Из-за какого-то подонка? — мама сорвалась на крик, в голосе зазвенели истеричные нотки...

Роддом № 4 стоял на ушах. Нет, не потому, что рожала жена майора. И не потому, что я перекусала врачей (к счастью, мои гастрономические пристрастия ограничились мятными пряниками). Просто когда акушерка торжественно объявила: «Поздравляю, у вас мальчик!», лампочки в операционной на секунду мигнули, а весы, на которые положили младенца, сами собой показали «3500». — Сбой в сети, — уверенно сказал гинеколог, вытирая пот со лба. — Генетика, — шепнул мне на ухо Дима, который, вопреки всем своим брутальным принципам, стоял рядом и держал меня за руку так, что у меня чуть не хрустнули пальцы...

Глава 11 Две полоски Тридцать первое декабря — это день, когда вся страна делится на два лагеря: тех, кто режет салаты с утра, и тех, кто бегает по магазинам с выпученными глазами в поисках подарков. Я не относилась ни к тем, ни к другим. Салаты мне теперь без надобности (разве что для Кекса нарезать колбасу кубиками), а подарки… Ну, кому дарить? Фунтику я купила резиновую игрушку, Кексу — новую когтеточку. С наступающим, Марина, ни в чём себе не отказывай. Телефон разрывался. Звонила Светка. Та...

Глава 10 Мамин борщ Поездка до дома майора заняла не так много времени, как мне бы хотелось. В этот момент я бы с радостью согласилась на кругосветное путешествие на черепахе, лишь бы оттянуть неизбежное. Я сидела в «Газели», прислушиваясь к тихому бормотанию Жаворонка на заднем сиденье. Он, кажется, напевал что-то про «Миллион алых роз», но майор тем временем рулил, сосредоточено глядя на дорогу. Главное, что наш пернатый Дракула был обезврежен. *** Знакомство с мамой майора Коровина… Боги, это звучало страшнее, чем встреча с оборотнем в полнолуние...

Глава 9 Побег Конец декабря в нашем городе — это время, когда хочется эмигрировать. Желательно на Марс, потому что там тепло и сухо. За окном валил снег, улицы утопали в сугробах. Я уже почти адаптировалась к своему новому стилю жизни. На солнечный свет больше так не реагировала, и это сильно радовало. Чувствую: ещё полгода — и можно будет вспомнить о пляжах в Турции. Память тоже возвращается: не вся, но главное — я вспомнила, как месяц провела в лаборатории. Холодные коридоры — бетон, хрупкий эхо-шёпот приборов, где за стеклянной стеной мерцали экраны компьютеров...

Глава 8 Гость Вечером следующего дня ко мне зашёл майор, узнать, как прошёл первый рабочий день, как я адаптировалась. К слову сказать, больше от солнца волдыри не появлялись, а только лёгкое покраснение. Так что процесс моего очеловечивания шёл полным ходом. Живность моя так уже не шмыгалась по углам квартиры. И вот сидим мы с Димой Коровиным на моей кухне, пьём — он чай, а я, короче, кровь пью, пока что ещё кровь. Так вот сидим и разговариваем за жизнь. – Дим, у меня вот вопрос: мы ведь такие...

Утро началось с инспекции клыков. Они, к моему величайшему разочарованию, никуда не делись, но хотя бы перестали пульсировать при виде спящего мужа… ой, простите, кота. Кекс, кстати, спал на шкафу, притворившись меховой шапкой, и спускаться отказывался наотрез. Видимо, моя аура «Химеры» всё ещё фонила, как чернобылский реактор. Я нацепила самые тёмные очки, какие нашла (а вдруг всё-таки задымлюсь?), замоталась в шарф по самые уши и поехала на работу. В метро на меня косились. Особенно один парень с сочным, румяным лицом...

Майор, внушительный в своём бронежилете, как шкаф моей прабабушки, поманил меня на кухню. Видимо, решил, что для серьёзного разговора лучше всего подходит помещение, где имеется стратегический запас валерьянки. Какой внимательный – аптечку заметил на столе. Я проследовала за ним. Руки сами собой потянулись к чайнику – в любой непонятной ситуации ставь чайник, это закон! – а следом на стол полетели вазочка с печеньем «Юбилейное», которое все равно теперь никто не ест, и сахарница. Классический натюрморт для допроса на дому...

Ну и денёк! Дима Коровин вцепился в баранку своей служебной «Лады Гранты» так, будто это был штурвал тонущего «Титаника». За окном ноябрь сыпал снежинками, а на душе у Димы скреблись кошки. Да что там кошки — целый прайд голодных пантер! Ещё бы, начальство дало команду следить за объектом «Химера». Он получил письменные инструкции: «Вмешиваться только в самых крайних случаях», «Наблюдать за действиями Химеры». Вот она прогулялась по своему району. Ясно, еду ищет. Но это не опасно — выпьет пол-литра...

– Эй, кто ты? Голос у него был сиплый, но уже не такой самоуверенный. Скорее, растерянный. – Я? – я сделала шаг из-за дерева, картинно сдувая несуществующую пылинку на рукаве пуховика. Он что, правда ничего не помнит или это такой хитрый план? – Да вот, гуляла, смотрю – гражданин лежит. Плохо, наверное, человеку. Решила проверить, не нужна ли помощь. Он прищурился, пытаясь сфокусировать на мне взгляд. Зрачки расширены, лицо бледное. Последствия резкой кровопотери и шока. – Отпусти, богом прошу, – пролепетал он, пытаясь отползти...