132 подписчика
Почему средний класс в "ловушке" ?
Введение новых или повышение существующих сборов всегда вызывает волну обсуждений. Но когда речь заходит об утильсборе на автомобили, разговор выходит за рамки обычной экономики и превращается в разговор о социальных лифтах, амбициях и том самом «среднем классе», который считается опорой общества.
Если отбросить сложные термины, утильсбор — это, по сути, плата «за будущую утилизацию» автомобиля, которая включается в его цену сегодня. И именно то, как эта плата вписывается в стоимость машины, создает интересную и несправедливую картину.
Наш Телеграм Канал: t.me/...tik
Эконом-класс: «И так ездим»
Для покупателей бюджетных автомобилей, чья стоимость редко превышает 1-1.5 миллиона рублей, новый сбор, вероятно, останется малозаметным. Наценка в абсолютных цифрах будет невелика — несколько десятков тысяч рублей. Для человека, который копит на свою первую или единственную машину, это, конечно, неприятно, но не катастрофично. Это не тот ценовой барьер, который заставит его отказаться от покупки вообще. Его логика проста: «ну, подорожало еще немного, зато ездить надо». Его потребительская корзина останется практически без изменений.
Элита: «Проблема не в деньгах»
На другом полюсе находятся покупатели автомобилей премиум-класса стоимостью от 10 миллионов рублей и выше. Для них дополнительная наценка в 10-20% — это скорее статистическая погрешность, нежели реальная финансовая проблема. Если человек готов выложить за машину сумму, сопоставимую со стоимостью хорошей квартиры, вопрос дополнительного миллиона или двух вряд ли станет для него решающим. Его финансовый поток достаточно мощный, чтобы поглотить это увеличение без лишних раздумий. Мир роскоши живет по своим законам, и утильсбор их не тревожит.
Средний класс: «Ловушка прогресса»
А вот главный удар приходится по самому сердцу автомобильного рынка — по среднему классу. Речь о людях, которые целенаправленно шли к покупке хорошего, комфортного, безопасного автомобиля за 4-6 миллионов рублей. Это не роскошь, а вполне осязаемый результат их труда, карьерного роста и определенного уровня жизни.
Именно здесь утильсбор бьет больнее всего. Как верно подмечено, в этом сегменте наценка может составлять 50-100% от стоимости растаможивания (ЛС). В абсолютных цифрах это превращается в дополнительные сотни тысяч, а то и миллионы рублей. Внезапно автомобиль за 5 миллионов рублей «уезжает» в ценовую категорию 6-7 миллионов.
И перед этими людьми встает мучительный выбор, который можно назвать «ценовым разрывом»:
1. Перепрыгнуть в высшую лигу. Пытаться найти еще 2-3 миллиона, чтобы купить машину за 10 миллионов, что для большинства просто неподъемно.
2. Остаться в своем классе, но переплатить. Выложить значительную надбавку, по сути, не получив за эти деньги ни дополнительного комфорта, ни мощности, а лишь закрыв «налог на будущий утиль».
3. Откатиться назад. Принять сложное решение и купить автомобиль из эконом-сегмента, пожертвовав привычным комфортом, статусом и безопасностью.
Именно эта группа — не бедная, но и не сверхбогатая — оказывается в эпицентре бури. Они достаточно зарабатывают, чтобы хотеть большего, но недостаточно, чтобы новые сборы были для них незаметны. Получается, что система наказывает их за их же амбиции и стремление к лучшему качеству жизни.
Вывод: Социальный эффект вместо экономического
Таким образом, влияние будущего утильсбора — это не просто история о подорожании машин. Это более глубокий социальный феномен.
· Эконом-класс мирится с незначительным подорожанием.
· Элита его просто не замечает.
· Средний класс оказывается в ловушке: он либо несет несправедливо высокие финансовые потери, либо вынужден снижать свои потребительские стандарты.
В итоге мы можем получить ситуацию, где граница между «просто хорошей машиной» и «машиной мечты» станет непреодолимо высокой. И главным последствием может стать не пополнение бюджета, а разочарование и стагнация того самого слоя общества, который всегда стремился к большему. Вопрос не в том, готовы ли мы платить за утилизацию, а в том, не платим ли мы слишком высокую цену за остановку с
3 минуты
1 октября