17,1 тыс подписчиков
Грязные тайны Яши Фишмана из "Трэш-сказок за Одессу"
Глава эта, пожалуй, самая тёмная в летописи второклассника Яши Фишмана,того самого Якова Моисеевича, которого мы вскоре узнаем как писателя трэш-сказок. Она пахнет не свежеиспеченным хеком и не душистым жасмином с Молдаванки, а чем-то запретным, липким, въевшимся в память, как запах паленой резины от самодельных ракет. И началось всё не с громкого скандала, а с тихого, почти неслышного шороха разврата, который Колька, старший пацан со двора, принёс на своих ладонях.
Тот день был обычным одесским днём, полным солнца и криков. Мальчишки собрались вокруг Кольки, как чайки вокруг рыболовецкого судна. И вот он, Колька, выудил из кармана нечто… нечто, что навсегда врезалось в память Яши. Иностранная ручка. Сама по себе – ничего особенного, пластмасса, блестящий колпачок. Но на ней была нарисована женщина в купальнике. Яша, худой, бледный, с вечно сосредоточенным выражением лица (тем самым, что так тревожило его маму - Риву Соломоновну), замер. Он никогда такого не видел. А потом Колька, с наглой ухмылкой, перевернул ручку. И женщина… женщина стала абсолютно голой.
Вокруг раздался гогот. Грубый, заливистый, мальчишеский смех. Они тыкали пальцами, давились от восторга. А Яша… Яша сначала побледнел. Кровь отхлынула от лица, оставляя его белым, как мел. Потом, резко, кровь хлынула обратно, и он вспыхнул, покраснел до корней волос. Его сердце забилось, как птица в клетке, готовая разорвать рёбра. Мир вокруг поплыл. Он не мог дышать. Это было не просто зрелище, это было… вторжение. В его чистый, наивный, хоть и полный фантазий мир. Он отвернулся, не в силах больше смотреть, и, ни сказав ни слова, бросился бежать домой. Бежал сломя голову, не разбирая дороги, только чтобы подальше от этого смеха, от этого изображения, от этого ощущения, что его что-то… осквернило.
Дома он никому ничего не сказал. Как он мог? Мама поднимет крик, папа будет молчать до бури, тетя Циля закатит глаза, а соседи… соседи обсмеют, перешепчутся, сделают вид, что ничего не произошло, но запомнят. Он забился в свой уголок в коммуналке, спрятавшись за старой занавеской, и его трясло. Трясло от увиденного, от ужаса, от какого-то смутного, непонятного ему самому стыда.
Именно тогда Борька и обратил на Яшу внимание. Борька был на год или два старше, плотный, нахальный, с вечной ухмылкой на лице. Ему всегда нужен был кто-то, кто не мог дать сдачи, кто был младше, худее, «вовсе не опасный», как ему казалось. Яша идеально подходил. Тем более, они жили в одном подъезде. Яша – в этом бурлящем котле коммунальной квартиры, где каждый звук, каждый запах, каждый вздох был общественным достоянием. Где жили Гройсманы с их гаммами, Рабиновичи с их шницелями, и ещё множество других «странных персонажей», каждый из которых был по-своему безумен и по-своему дорог Яше.
А Борька… Борька жил в отдельной квартире. С родителями и сестрой. Сестра Борьки, Галя, была уже совсем взрослая, ей было лет пятнадцать. Высокая, с длинными темными волосами и какой-то недоступной грацией, которая одновременно пугала и притягивала младших мальчишек. И именно её честь, её невинность (как казалось Борьке) решил продать этот маленький извращенец.
Как-то во дворе, когда Яша копался в песочнице, что довольно странно для восьмилетнего мальчишки. Но от строил замок для героини его будущих книг.
Подкрался Борька. Он присел рядом, его дыхание опалило ухо Яши. — Ты… – прошептал он, и голос его был полон такой тайны, такого соблазна, что Яша замер. – Ты хочешь увидеть мою сестру голую?
Яша остолбенел. Его замок, его Зайчик Софочка – всё растворилось. Мозг, привыкший к метафорам и сказкам, не мог обработать такую прямолинейную, такую шокирующую грубость. Увидеть сестру Борьки… голую? Что это значит? Зачем? Он покраснел, как помидор. Это было то же самое чувство, что с той ручкой. Чувство вторжения, осквернения. Но отказаться… отказаться означало потерять лицо. Потерять тот «фасон», который он так неосознанно пытался держать перед дворовой шпаной. Потерять ту тонкую нить, что связывала его, мечтателя, с этим жестким, реальным миром дворовых правил. —
3 минуты
11 августа