400 подписчиков
Начало - I, II, III, IV, V, VI, VII, VIII, IX, X, XI
С того момента, когда Запад как цивилизация переходит полностью к парадигме модерна, отношения между ним и Россией как цивилизацией качественно меняются. Отныне западничество, особенно начиная с Петра, становится установкой части российских элит, которые постепенно принимают позицию, согласно которой Российская империя является также европейской державой, и поэтому ей суждено следовать по тому же пути, что и странам Запада. Тема Москвы – Третьего Рима постепенно стирается (особенно после события церковного раскола в самой России и носителями старины, древнего благочестия становятся преимущественно старообрядцы, оттеснённые на периферию) и начинается процесс модернизации/вестернизации русского общества. Но при этом, поддаваясь западной эпистеме, Россия и в XVIII в. бдительно отстаивает свой политический и военный суверенитет, тем самым позволяя старорусскому укладу сохраняться по инерции во многих областях жизни.
В XIX в. славянофилы ясно обнаружили этот парадокс, и здесь-то и берёт своё начало вестернология, ещё не названная этим именем. Славянофилы ясно сформулировали принципы собственно неизменной константной идентичности России как наследницы восточно-христианской экумены, включая её этноцентрическую позицию в мире, и разоблачили произвольность претензий западноевропейской цивилизации в форме модерна на универсализм. Данилевский сформулировал учение о культурно-исторических типах, согласно которому европейская цивилизация находится в упадке (по критериям цивилизации православной и верной христианским корням), а славяне – прежде всего русские – напротив, вступают в эпоху расцвета и возрождения своего цивилизационного ядра и готовятся к исполнению своей миссии. В такой оптике вся история западной Европы, или романо-германского мира (по Данилевскому), открывается через качественную дистанцию как нечто локальное и не имеющее никаких оснований претендовать на абсолютизацию своего исторического опыта. То, что Запад говорит об «истине», «пользе», «развитии», «прогрессе», «благе», «свободе» и «демократии» и т. д., необходимо помещать в конкретный исторический и географический, «этнический» контекст, а отнюдь не брать как нечто безусловно верное и аксиоматическое. Мы имеем дело с обычным этноцентризмом, только вышедшим далеко за всякие естественные пределы, а поэтому агрессивным, лживым, подлым и подчас невменяемым, не способным к полноценной саморефлексии и критическому отношению.
Славянофилы, а позднее евразийцы заложили основы вестернологии, причём с опорой именно на традиционные русские ценности. Запад можно и нужно изучать, но не как истину в последней инстанции, а как отдельную особую цивилизацию наряду с другими – незападными. А в случае русской науки и общественной сферы следует строго отделять, что может быть для России плодотворным и приемлемым, а что является токсичным и деструктивным.
В частности, близким славянофилам был немецкий романтизм и немецкая классическая философия (Фихте, Шеллинг, Гегель), вдохновившие целую плеяду русских консервативных мыслителей.
Другой версией вестернологии стали левые течения в России и, прежде всего, народники, отвергавшие капитализм в целом. Народники, как и некоторые славянофилы (например, И. С. Аксаков), считали, что ядром русской культуры является крестьянская община, живущая по своим древним законам и укладам и представляющая собой оптимальную форму гармоничного духовного и осмысленного бытия. Крепостничество они считали как раз следствием западничества, но его отмена должна была привести не к развитию капиталистических отношений и не к пролетаризации крестьян, а к возрождению народного духа и традиционных ценностей: социальных, трудовых и церковных. Здесь негативные стороны Российской Империи приписывались именно западным влияниям, а западные – в тот период уже преимущественно буржуазные и либеральные – идеи вызывали глубокое отторжение. Так и с левого фланга формировалась дистанция по отношению к западной цивилизации, подготавливая территорию вестернологии.
3 минуты
16 сентября 2024