198 подписчиков
КПК и Гоминьдан на протяжении осени 1945 и зимы 1946 годов параллельно вели консультации относительно возможного политического компромисса и изыскивали дополнительные резервы для собственного военного усиления. Наиболее значительным кушем, чья судьба ещё не была определена, являлась Маньчжурия. Освобожденная в ходе широкомасштабного наступления РККА она оставалась оккупирована советскими войсками. Сроки и параметры их вывода, а также то, кто именно заполнит возникающий вакуум власти, являлась предметом ожесточенного противоборства правительства Чана Кайши с коммунистами. КПК одержала верх. И не только благодаря сочувственному отношению советской стороны – сказалась кропотливая работа с партизанским движением 1930-х. Компартию в Маньчжурии знали и уважали. Гоминьдан считали предателями, бросившими северокитайские провинции на произвол судьбы. Велика была популярность коммунистов и среди маньчжурских корейцев.
В 1946-1948 уже после того, как гражданская война вспыхнула вновь, Маньчжурия стала самой большой зоной сплошного территориального контроля КПК. Только там у красных существовал полноценный военно-промышленный тыл. Маньчжурия также оказалась единственным местом, где до этапа коренного перелома в ходе борьбы с Гоминьданом Компартия получила возможность провести упорядоченные мобилизационные мероприятия. Среди призванных на службу солдат весомую долю составляли корейцы. Старые и вновь вставшие в строй бойцы корейской национальности участвовали во всех крупнейших битвах войны, таких как Зимнее наступление, Ляоси-Шэньянская и Пекин-Тяньцзинская операции, а также иных. Точных данных о количестве корейцев, срадавших в рядах Народно-освободительной армии Китая, нет. Но совокупно речь может идти о десятках тысяч. К моменту провозглашения КНР в октябре 1949 оценочная численность маньчжурской корейской диаспоры составляла свыше 1,5 миллионов человек.
Победоносное для КПК завершение Гражданской войны и установление дружественных отношений с КНДР привели к тому, что китайские корейцы стали массово возвращаться на историческую родину. Процесс шёл особенно активно на рубеже 1949-1950 годов. По некоторым данным именно появление опытных и мотивированных «китайских» ветеранов в рядах КНА стало одним из решающих факторов, побудивших Ким Ир Сена принять решение о силовой борьбе с южнокорейским режимом Ли Сын Мана. Ценность и актуальность примера КПК и НОАК для Кореи первый лидер КНДР неоднократно отмечал в ходе своей переписки со Сталиным.
Из десяти дивизий КНА, сформированных к моменту начала Корейской войны, две (5-я и 6-я) практически полностью состояли из ветеранов НОАК. Генерал Ким Му Чжон занимал пост командующего 2-й армией. Наряду с ним можно отметить и других корейских военачальников с китайским прошлым. Например, генерал-лейтенанта Ким Уна, участника Великого похода КПК и комбрига в 8-й армии НРА, который в северокорейских ВС возглавил 1-й корпус. Или генерала Ким Кван Хёпа – выпускника сыгравшей огромную роль в истории Китая военной академии Вампу, члена КПК с 1935 года и ветерана Японо-китайской войны 1937-1945. Причём «китайская» часть начальствующего состава КНА в отличие от «советской» получила полноценный командный опыт. Так, первый начальник штаба армии КНДР генерал Нам Ир (урожденный гражданин СССР Яков Петрович Нам) дослужился в РККА до звания капитана. Не умаляя заслуг человека, прошедшего Сталинградскую битву и бравшего Берлин, опыта руководства частями и соединениями у него было куда меньше, чем у того же Ким Му Чжона.
2 минуты
12 августа 2024