У нас много говорят о сетевых войнах, но иногда кажется, что все понимают под этим свое. Вышеприведенное мнение о значении взаимодействия, о чем с самого начала говорил Владлен Татарский, а вслед за ним, много кто, и есть главная характеристика сетевой войны, как адаптации к боевым действиям и их организации принципов Постмодерна. У нас термин «Постмодерн» не означает почти ничего - блажь и сомнительную дурь в искусстве, цинизм и извращение. На Западе он распространился основательно, и сейчас мы видим, что он внедрен в войну, в самое ее сердце. Постмодерн в философии это замещение вертикальных структур (дерево) горизонтальными (ризома, корневище, плющ). Это диктует новый подход к войне - главное здесь обтекаемость, гибкость, децентрализация, сокращение всех цепочек между командой и исполнением, а значит, качественное изменение всей системы управления армией - в том числе и в вопросах поставок технических средств. А это значит иная структура взаимодействия. Над Постмодерном у нас хихикают, о сетевых войнах бредят или берут что-то второстепенное. И это колоссальное заблуждение. Наш враг опирается на Постмодерн. Он его в себе воплощает. В том числе организационно, технически, стратегически - тотально. Эта война, наверно, первая война Постмодерна. Причем пока еще в его ранней стадии. Дальше будет круче. Всё это американцы тестировали в Афганистане, Ираке, Сирии, Ливии. Но по-настоящему применили только на Украине.