190 подписчиков
Последний год жизни Царственных страстотерпцев ярко запечатлён в письмах Императора Николая Александровича, Императрицы Александры Федоровны и их детей из заточения родным и близким людям — своеобразный дневник жизни, страданий, непоколебимой веры в Промысел Божий, любви к России и надежды на ее возрождение.
«Как тяжело читать газеты... Где мы? Куда дошли? Но Господь спасет еще Родину. В это крепко верю. Только где дисциплина? Сколько гадостей о Нем (Государе) пишут... Хуже и хуже, бросаю газеты, больно, больно все время. Все хорошее забыто; тяжело ругательства про любимого человека читать; несправедливость людей и никогда ни одного хорошего слова... Когда про меня гадости пишут — пускай, это давно начали травить. Мне все равно теперь, а что Его оклеветали, грязь бросают на Помазанника Божия, это чересчур тяжело. Многострадальный Иов. Лишь Господь Его ценит и наградит Его за кротость. Как сильно внутри страдает, видя разруху. Этого никто не видит...
...ведь страшно свою Родину любит, как же не болеть душой, видя, что творится... но надо до конца терпеть и молиться..."
(из письма Александры Федоровны — А. В. Сыробоярскому. 29 мая 1917 г.)
"О, Боже, спаси Россию! Это крик души и днем и ночью — все в этом для меня...
...Учишься теперь не иметь никаких личных желаний. Господь милосерд и не оставит тех, кто на Него уповает. Какая я стала старая, но чувствую себя матерью этой страны и страдаю, как за своего ребенка, и люблю мою Родину, несмотря на все ужасы теперь и все согрешения.
Ты знаешь, что нельзя вырвать любовь из моего сердца и Россию тоже, несмотря на черную неблагодарность к Государю, которая разрывает мое сердце, но ведь это не вся страна. Болезнь, после которой она окрепнет. Господь, смилуйся и спаси Россию!.."
(из письма Александры Федоровны — А. А. Вырубовой. 20 декабря 1917 г.)
...Сохранились воспоминания солдат охраны царскосельского дворца из пасхальных дней 1917 года:
Пьяные матросы, увидев в саду одиннадцатилетнего Алексея, начали хохотать и злорадно кричать: «Ну что, Царь несостоявшийся?! Эх, заживём теперь без вас!». Им хотелось унизить арестованного ребенка.
«И как же вы теперь заживёте?» — спокойно спросил их Алексей. Матросы растерялись и слегка замешкались, а царевич, вдруг улыбнувшись сказал:
— «Христос воскресе, братцы!».
— «Воистину воскресе!» — вытянувшись во весь рост, дружно грянули матросы. Они увидели перед собой не униженного, затравленного мальчика — на них смотрели глаза юного несостоявшегося Царя...
В одном из писем к А.А. Вырубовой, Александра Федоровна сообщает о том, что пытается на коре бересты по-церковнославянски написать молитву Господу. Позже об этом были написаны такие строки:
Обитель на горе.
Молитва на коре.
Не знала та береза,
Дороги на краю,
Что в лютые морозы
Затем красу свою
— Сибирскую «корицу» —
Белила и спасала —
Чтоб русская Царица
На ней письмо писала
— За все благодарю —
Небесному Царю.
Не знала та дорога,
С березой на краю,
Зачем седобородый
Старик — ножом — кору
Срезал. — Чтоб в келье тесной,
Рукою домовитой,
Германская принцесса —
Славянскую молитву
Чертила на листке
Сибирской бересты.
О чем она просила,
Канавы на краю…
Молитва за Россию:
За родину — твою —
Мою...
За край, что полон
Был — не ея могил
За снег, что — солон
Ея слезами был…
За каждого злобивца,
За каждого безумца…
За каждого злобивца —
И все-таки любимца…
Сто пятьдесят мильонов —
Где все ея любимцы
Тому, кто на Горе —
Молитва на коре…
Стояла та береза —
России на краю,
— За тын, за плен, за слезы —
За все благодарю.
А если мало — плену,
А если много — тыну…
Сам назови мне цену…
А если скажешь: сына
Под кончиком пера
Коробится кора…
Стояла та Россия —
Обрыва на краю.
— И если скажешь — Сына… —
За всё благодарю,
* * *
Горит, горит береста…
Летит, летит молитва…
Осталась та береста
В веках — верней гранита.
(М. Цветаева, фрагмент "Поэмы о Царской семье"
1936 г.)
3 минуты
17 июля 2024