32 подписчика
Разумеется, этот набор ценностей в такой концентрированной полноте свойствен далеко не всем авторам «Москвы» и прослеживается далеко не во всех публикациях, однако тренд у издания, в 1993 году определившего себя как «журнал русской культуры», был именно таков. И, вероятно, поэтому в конце 2008 года Бородин оставил за собою только полномочия генерального директора, а обязанности главного редактора передал 40-летнему Сергею Сергееву, ведавшему до этого отделом публицистики.
Такое событие произвело впечатление — прежде всего потому, что Сергеев во всех интервью, во всех публичных выступлениях называл себя даже не консерватором, а русским националистом, а «Москву» — «единственным русским национальным журналом», в котором «можно аккумулировать здоровые русские силы»18.
Почему же, спросят, единственным? Потому что «Молодая гвардия» в это время уже окончательно закоснела не столько в националистической, сколько в «красно-коричневой» риторике, да и, — по словам Сергеева, — «в “Нашем современнике” русский национализм подается в красной упаковке». Тогда как сейчас «русский национализм во всех отношениях наиболее перспективная политическая идеология в России», остро нуждающаяся в «защите сильной государственности и интересов русского народа».
Поэтому «красную упаковку» надо бы стряхнуть, держа ориентиром «Русский вестник» Михаила Каткова, и, поскольку «уровень современной прозы в целом не достигает высоты не только писателей 19 века, но и уровня 70-х годов 20 века»19, основной упор в журнале сделать не на нее, а на раскаленное публицистическое слово.
Декларации, однако же, декларациями, но за год, ему отпущенный, успел Сергеев, впрочем, совсем не многое. Лишь призвал к сотрудничеству с журналом Егора Холмогорова, Константина Крылова, Валерия Соловья20, Михаила Ремизова, Павла Святенкова, Вадима Цымбурского, других патентованных националистов, ввел кое-кого из них в общественный совет, организовал несколько круглых столов… И был отставлен решением Леонида Бородина, который сам стал вновь и уже до своей смерти в ноябре 2011 года возглавлять редакцию «Москвы».
И журнал, уже под руководством Владислава Артемова, от национализма аффектированного, как-то сам собою, без широковещательных заявлений, вернулся к тем консервативным устоям, которые были заложены еще Михаилом Алексеевым и его преемниками.
Заметных публикаций в этом веке на счету «Москвы» не так уж мало — извлеченные из архива роман «Колокола» (2008, № 9–10), а затем и другие сочинения Сергея Дурылина21, автобиографическая повесть Новеллы Матвеевой «Залив» (2012, № 7), роман Максима Кантора «Красный свет» (2013, № 4–5), написанные Алексеем Варламовым биографии Алексея Толстого, Григория Распутина и Михаила Булгакова, проза Владимира Крупина, Михаила Попова, Александра Сегеня, Василия И. Аксенова, Леонида Бежина…
Но — странная вещь, непонятная вещь! — ажиотажа в читательской среде они не вызвали, как, за редким исключением, не вызвали и повышенного внимания со стороны критиков, переводчиков, премиальных жюри. На что уж вроде бы эффектен был пассаж, которым Юрий Поляков открыл повесть-документ «Писатель без мандата» (2020, № 1): «В 1996 году я понял, что капитализм с нечеловеческим мурлом пришел в Отечество всерьез и надолго. Растаяли, “как утренний туман”, надежды на триумфальное возвращение социализма при сохранении, конечно, разумного частного предпринимательства и свободы слова. Президента Бориса Ельцина, который после расстрела Белого дома и провала реформ был годен разве на роль подсудимого, с трудом переизбрали на новый срок. В этой борьбе за Кремль я был всецело на стороне коммуниста Зюганова, причем, не мысленно или душевно, а практически».
3 минуты
10 июля 2024