14 подписчиков
Через два дня я с другом Георгием Самбурским уже был в полковой разведке 161-го стрелкового полка 95-й Молдавской стрелковой дивизии. А уже в середине февраля 1942-го мы с Самбурским занялись охотой на зазевавшихся немцев. Георгий был охотником, поэтому у него лучше получалось. В скором времени за успешную стрельбу по немцам Самбурскому вручили винтовку с оптическим прицелом. К лету 1942-го года на его счету было 67 уничтоженных фашистов. Я же решил тренироваться стрельбой по ныркам и для этого дела попросил у пулеметчиков трассирующие патроны. Пулеметчики наполнили патронами подсумок и магазин винтовки. Я нечаянно выстрелил. Пуля пробила соседнюю дверь, ударилась в спинку кровати и рикошетом разорвала у солдата козырек шапки, не повредив головы. Но беда состояла в том, что перепугавшиеся очевидцы этого события обвинили меня, что якобы я умышленно стрелял. Военная прокуратура занялась этим делом. Я пошел к полковнику Дмитрию Ивановичу Пискунову и, чистосердечно рассказав ему, как было дело, попросил у него защиты. Дело прикрыли.
Затем я вернулся в родную полковую разведку, и вскоре меня ранило. Тот выход был, откровенно говоря, крайне плохо организован. В эту разведку боем собрались добровольцы из различных частей: морских, сухопутных, минометных и так далее. Многие до этого не знали друг друга. По нам с близкого расстояния открыл огонь крупнокалиберный немецкий пулемет. Лежание на земле не давало гарантии, что пулемет не достанет. Мы, несколько человек, метнулись в сторону, чтобы найти какое- то укрытие. Увидев небольшую воронку, хотел прыгнуть в нее, но кто-то оттолкнул меня, и я упал в сторону. Тут же раздался небольшой взрыв, в том месте, куда прыгнул оттолкнувший меня. В этот миг из-за облака выглянула луна, и я увидел смуглого солдатика, который начал стонать. По-видимому, эта воронка была заминирована противопехотной миной.
Тот, кто руководил этим боем, был пьян, громко разговаривал под немецким огнем, и буквально через 10-15 минут с начала боя был убит вместе с находящимся рядом с ним пулеметчиком. Пулемет наш замолк, и при попытке открыть стрельбу из него меня ранило. Во время войны и после я неоднократно слышал: «... не заметил, как ранило» или «...обратил внимание, когда в сапогах стала хлюпать кровь» и так далее. Что же касается моего ощущения от ранения, то на мгновение показалось, что меня ударило по ноге телеграфным столбом и как будто бы затрещали кости. Георгий Самбурский, также участвовавший в разведке, оттащил меня в сторону, взвалил на себя и понес, хотя пули пролетали где-то рядом. Когда Георгий принес меня в блиндаж наших разведчиков, они кое-как перевязали мне рану. В это время к нам вошел старший лейтенант. Увидев выступающую из-под бинтов кровь, он достал свой индивидуальный санпакет и посоветовал еще перевязать рану. После вторичной перевязки подошел небольшой автобус, который приехал по личному приказу полковника Дмитрия Ивановича Пискунова, и увез нас, нескольких раненых, в госпиталь на Северную сторону у бухты Голландия. Понесли меня в хирургическую, но пришлось уступить очередь, так как были более тяжелораненые, чем я. Видел, как принесли одного раненого, у которого застряла небольшая немецкая минометная мина между ключицей и лопаткой, большая ее часть вошла в тело. Нас всех удалили. Пришел сапер, и под его руководством у этого немолодого бойца вытащили злосчастную мину. Потом принесли до пояса обнаженного солдата. У него на спине была небольшая рана. Крови не заметил, но он был очень бледен. Когда я присмотрелся к этому раненому, то невольно спросил: «А не ты меня толкнул?» Он ничего не ответил. Положили его на стол, чтобы вытащить осколок. Через несколько минут на этом столе солдат скончался. Я был очень удивлен, что от такой малой раны человек погиб.
Дошла очередь и до меня. Стал просить хирурга, чтобы мне ногу не отрезали, так как я футболист. Он усмехнулся и через некоторое время сказал: «Если у тебя хорошая кровь, то все будет в порядке».
3 минуты
9 мая 2024