В семнадцатой песне судьба уверенно прядет свою пряжу. В восемнадцатой.. а что там происходит? Откроем разных переводчиков.

Одиссей Шекспира: Так быть или не быть, или попытаться договориться, сделать вид, что нету сотни женихов и удалиться из дома тихонько, оставить на поругание жену и сына, или бросить вызов и рисковать душой и шкурой? Надо все еще раз обдумать хорошенько.

Одиссей Толстого: — Отчего? — сказала Афина. — Неужели вы думаете, что нет опасности для вашей жизни? Отчего же вы хотите вернуться домой? — Я? Вот странно. Я возвращаюсь, потому … потому что так нужно. — Ваш отец не переживет, добрый старик, но очень pauvre sire (очень плох). Пенелопа здорова ли?

Одиссей Достоевского: — Какая у тебя будет злоба! — засмеялась опять Афина Паллада в ответ на горячую, внезапную речь Одиссея. Он стоял, сторонясь от нее, отступив шага на два и пряча свои руки. — Может не стоит тебе идти в дом, Одиссей Лаэртид. — До того уж мне зла желаешь, что ли? Не поможешь? — Эх, царь, ты точно ребенок какой, захотелось топоров и копий — вынь да положи!

Одиссей Бунина: Пенелопе стало холодно и она проснулась. Высвободив руку из теплого шерстяного хитона, в который она неловко закуталась ночью, Пенелопа вытянулась, глубоко вздохнула и опять сжалась. На душе было холодно. На дворе туман и кричала вещая птица — беспременно что-то должно произойти.

Вещий аромат про Зарею кровь оледенится — Dawn Frederic Malle 🔥

1 минута

1 мая 2024