17,3 тыс подписчиков
Вернувшись домой, Томасина первым делом не к миске побежала и не к Вере, а кинулась разыскивать Петруччио.
— Выходи, подлый трус, ты где прячешься?! Ты зачем Николаю не пойми что сказал? Выходи давай!
Петруччио тихонько выглянул с верхней полки комплекса, установленного специально для них, и тут же втянулся обратно: авось пронесет, авось Томасина не заметит, покричит-покричит, да успокоится, тогда уж и слезть можно будет.
Но, не тут-то было: кошка его заметила и моментально взлетела на самый верх комплекса, туда, где надеялся отсидеться Петруччио.
Максим, зашедший в комнату, даже не сразу их обнаружил: только слышал раздраженное шипение Томасины, да какое-то жалобное, извиняющееся мяукание Петруччио.
Поднял голову и только тогда узрел парочку.
— Томасина, Петруччио, вы что? Подеритесь еще давайте! Как-то можно поспокойнее отношения выяснять?
— Макс, вот не лезь не в свое дело, не видишь, воспитанием занимаюсь. Не мешай мне челове…, тьфу-ты, кота воспитывать. Совсем с ума с вами сойдешь! Один говорит не пойми что и обстановку нагнетает, другие с таким выхлопом приходят, будто сам Змей Горыныч после банкета решил в гости зайти. А мне — разгребай!
— Ну, разгребала-то не ты одна, Эдуарда я в чувство приводил.
— Да, настоечка ядреная была! И подействовала быстро.
Воинственный запал Томасины прошел, и Петруччио, воспользовавшись моментом, тут же прыгнул на ручки к Максиму — тут-то эта кошка, даже если захочет, точно его бить не будет. Устроился поудобнее да стал жаловаться Максу. Что котика обидели, а он ничего плохого не сделал, да, слегка утрировал ситуацию, но, ведь люди, они такие, скажешь, как есть, по-простому — отмахнутся, да и забудут. Вот он и…
С верхней полки вещала Томасина, запал хоть и прошел, но, внушение все равно надо сделать — Петруччио ведь явно перегнул палку!
— Максим! Ну хоть ты скажи ему, что так нельзя! Нельзя так пугать. Они ведь черти-что напридумывать успели. Особенно Николай. Ладно, молодой, здоровый, а если бы нет?
— Так я же не специально, я же как лучше хотел. И потом, соображаю ведь все-таки: был бы Николай больным и дряхлым, я ему бы и слова не сказал, — оправдывался Петруччио, — Максим, ну объясни ты ей, я же как лучше хотел. И ничего ведь такого не случилось…
— Ох, бедные вы бедные, договориться не можете. Пойдемте лучше кушать. Или вы не проголодались?
После ужина Томасина ушла к Вере, пошептаться, посекретничать, а Петруччио остался с Максимом. Лежал у того на ручках и продолжал жаловаться. В этот раз, правда, на жизнь.
— Макс, ну почему так? Я же действительно ничего плохого не сделал, а она кричать давай, ругаться. И не ответишь ведь. Кошка. Только и остается, что морду лапами прикрывать, вдруг оплеуху решит отвесить. Ну почему так?
— Радуйся, что не человек, наши-то и сковородку могут в руки взять, и скалку, а не просто оплеуху отвесить.
— И вы тоже терпите?
— Ну а что делать? — планида наша, мужская, такая. У французов даже поговорка есть: «Если женщина неправа, пойди и извинись». Давай, иди. Я тоже пойду.
— Извиняться?
— Нет. Киви забыл купить. А ведь Вера просила.
Про «Змея Горыныча» с выхлопом, про ядреную настойку и что там накосячил Петруччио, читайте здесь: Когда кошка — личный консультант и чуть ли не оракул.
2 минуты
10 мая 2024
584 читали