112 подписчиков
✏️ Мы решили в марте поговорить о сильных и талантливых поэтессах, чьи имена остались за пределами читательского интереса. Поэтому рубрика #ГраммЛитры посвящена Марии Петровых, чей день рождения мы сегодня празднуем.
С вами вновь Мария Олеговна Граматчикова, кандидат филологических наук, преподаватель УрФУ и автор канала «Лошадь Волошина».
Не серчай, турчанка дорогая:
Я с тобой в глухой мешок зашьюсь,
Твои речи темные глотая,
За тебя кривой воды напьюсь.
Ты, Мария, — гибнущим подмога,
Надо смерть предупредить — уснуть.
Я стою у твердого порога.
Уходи, уйди, еще побудь.
Это стихотворение Осипа Мандельштама посвящено Марии Петровых. С восхищением на нее смотрели Пастернак и Ахматова, Антокольский и Арсений Тарковский (последний писал: «…она была, конечно, Богом вдохновлена. Все у нее было сразу, и все было сразу прекрасно»).
Наверное, удивительно иметь в поклонниках и почитателях лучших поэтов эпохи, но при этом не напечатать ни строчки. Но судьба показывает, что это очень тяжелый и мучительный путь, на котором Петровых чувствовала страшную вину, что ей не хватило сил пробиться к читателю, стучаться во все двери, заставлять / умолять себя печатать. Она просто знала, что ее никогда не опубликуют, потому что она не современна, поэтому даже и не пыталась. Однако недостаточно было слов Тарковского «важен сам факт написания стихов», она чувствовала, что должна была сделать больше, этот мотив по-разному звучит в стихотворениях в течение всей жизни:
Подумай, разве в этом дело,
Что ты судьбы не одолела,
Не воплотилась до конца,
Иль будто и не воплотилась,
Звездой падучею скатилась,
Пропав без вести, без венца?
Не верь, что ты в служеньи щедром
Развеялась, как пыль под ветром.
Не пыль — цветочная пыльца!
Петровых родилась в 1908 году, в 6 лет написала первое стихотворение, а в 1925 переехала в Москву, чтобы учиться на Высших литературных курсах. В 1930-е она обрела поэтических собеседников и друзей в лице Арсения Тарковского, Семена Липкина, Аркадия Штейнберга. По определению Валерия Шубинского все они были «бывшие» люди, совсем не подходящие новой советской реальности, но себя они таковыми не считали. Все они хотели печататься, но практически единственным шансом звучать в литературном поле — это были переводы. Петровых переводила с грузинского, польского, чешского, но больше всего с армянского, именно ее друзья из Еревана отважились без ее ведома опубликовать в 1968 году не только подборку ее переводов, но небольшой сборник стихотворений «Дальнее дерево». Это и станет ее единственным прижизненным изданием.
Ее судьба — это судьба типичного свидетеля эпохи. Эпохи, которая никого не щадила: дедушка и дядя Петровых — священномученики, убитые в годы террора и позже канонизированные; муж арестован и расстрелян в спецлагере Карелии в 1942; Фадеев, в которого Петровых была влюблена много лет — покончил жизнь самоубийством. Но это не только не ожесточило поэтессу, но сделало ее еще более сострадательной и отзывчивой к людям. Тарковский отмечал, что у Петровых был на плечах груз «всемирной отзывчивости», она искала в стихах плохих поэтов красивые метафоры и интересные образы, чтобы похвалить / утешить / поддержать, потому что поэты могут быть плохие, но люди они хорошие, поэтому ругать нельзя, надо найти всегда и то, за что можно похвалить! Ее главными чертами все называли доброту и ум, но время показало, что можно добавить и еще две черты — большой поэтический дар и такая же скромность.
Мартирос Сарьян. Портрет Марии Петровых. 1946
2 минуты
26 марта 2024