31 подписчик
Анна играла в театре с самого детства.
Посещала разные кружки на которых работали с речью, движениями и участвовала во всех школьных постановках.
В институт поступила на лингвиста (так хотел папа), а замуж вышла за перспективного одногруппника (это одобряла мама).
В новой семье сразу обозначили правила: муж занимается карьерой, а жена домом, детьми и если останется время — своим театральным увлечением. Но, как это обычно бывает, времени на увлечения не осталось: сначала родилась дочь, а через пару лет сын и приоритеты сместились, да и муж не сильно одобрял актерство.
Спустя годы дочь Анны увлеклась музыкой, на вопросы «кем хочешь стать, когда вырастешь?», уверенно отвечала «буду петь свои песни на сцене».
По началу Анна умилялась тому, как ее творческие амбиции передались дочери, но по мере взросления стала раздражаться и пыталась сместить фокус на что-то более практичное, что даст ей стабильность. Подсознательно она чувствовала, что не реализовалась на 100% оставшись просто матерью и хорошей женой. Она по-прежнему хотела играть в театре, но если в 12 лет это было уместно, то будучи 40-летней женщиной, казалось, что начинать заново уже поздно.
Замечая мотивацию дочери, ее безудержное желание сцены, она не могла не вспомнить собственную рану. Рану человека, который живет той жизнью, которую от него ждут другие.
Часто бывает, что мечты наших родителей так и остаются мечтами. Раны от выученной безнадежности не зарастают, а стремление детей идти туда, куда им хочется, может подавляться. Иногда осознанно, иногда бессознательно.
И выученная беспомощность начинает передаваться по наследству.
1 минута
21 февраля 2024