194 подписчика
ПУСТЫНЯ (очень личное)
Эпиграф:
Наши с женой тридцатилетия пришлись как раз на середину девяностых. Надо ли говорить, что в разверзшейся пучине экономической и морально-нравственной «свободы» одной из основных характеристик состояния была неврастеническая бессонница.
Из ночных диалогов. В полудрёме:
- Мишка. А считать обязательно - овец?
-Думаю, нет. Наверно, кого угодно можно…
- А надо, чтоб обязательно много было?
-Чем больше – на дольше хватит…
-А, если, кого-нибудь одного… страуса, например… пустить бегать по кругу, и сесть рядом…
-…?
-Каждый раз, когда пробегает мимо – считать…
-мне кажется, уже на третьем круге, страус посмотрит на тебя…УДИВЛЁННО…
***
-Мишка…
-а… ты мечтаешь, о чем ни будь?
-ну, много о чём… кредит, вот, чтоб завтра одобрили…
-нет! О чём-нибудь, настоящем, таком… на всю жизнь…
-в Египет мечтаю съездить… не как все туристы. А найти ту пирамиду, где книга мёртвых начинается…
- пошёл бы?
- да, нет… там, наверняка жрец есть… ну типа – хранитель…
-и?
- он, наверняка всё про всё знает… знает сука, и никому не говорит…
Конец эпиграфа.
Наша жизнь никогда не была райским садом. Скорее смешанным лесом. С непроходимым буреломом, валежником и уютными солнечными полянами. Я, вроде, и не обещал вначале… единственным моим условием было: чтоб навсегда. Что бы реально – всю жизнь, «и в горе, и в радости»…
У нас как-то лучше получается «в горе». Не в смысле, что жизнь наша – сплошное горе. Нет. Но, почему-то именно «в горе», мы бесконечно близки. А «в радости» мы начинаем «ковыряться», перебирать…
Когда мне довелось умереть, я слышал все голоса, не дававшие мне уйти. И только твой голос не был отчаянным криком. Он был холодным и твёрдым: «Ты мне обещал…»
Помнишь, с самого начала, когда я только признался тебе в любви, в финале нашего семидневного спора, ты сразу спросила:
-а что значит «люблю», Мишка? Как это – люблю?
И я начал плести свои витиеватые кружева. Про карму, две половинки, неизбежность… приплетая великих, астрономию и физику… хотелось казаться очень умным, чтоб скрыть охватившее вожделение.
Потом ты спрашивала ещё и ещё, а я выдумывал и выдумывал, пока мы вместе, не наткнулись на фразу великого Экзюпери: «Любить — это не значит смотреть друг на друга, любить — это значит смотреть в одном направлении». Мы были в восторге. Оба. А как же?! Экзюпери.
Только жизнь научила другому. Не важно, куда вы смотрите. Важно, чтоб вместе, из одной точки.
«Вместе» стало основой и скрепом всей нашей жизни. Вместе мы прошли через девяностые. Вместе поднимались в «нулевые». Вместе выбрали новую жизнь в тринадцатом.
Вместе, не расцепляя рук…
Но иногда, поддавшись гордыне, слепому необоснованному гневу, в каком-то безумном порыве, мы делаем этот маленький шаг. Шаг друг от друга.
И я оказываюсь в пустыне. Безжизненной, выжженной солнцем пустыне. Где нет ничего, кроме изнуряющей, сводящей с ума тоски. Ни родных, ни друзей, ни любимого дела. Палящее солнце и бескрайняя тоска.
От ужаса, я застываю на месте и все, что могу делать - как слепой, шарить вокруг себя руками. Шарить в отчаянной надежде, в этой сияющей слепоте, вновь нащупать твою руку. И, наткнувшись, судорожно вцепиться. Вцепиться и не отпускать. Чтобы, потихоньку, сгибая руки, путаясь в бессвязных оправданиях, пусть не сразу, постепенно, вновь оказаться рядом...
2 минуты
19 декабря 2023