401 подписчик
Именно в точке диалектической конъюнкции подъема в свет и спуска в ад подземелья Дарья видела магическое сопряжение героизма, философии, философского подвига и «эсхатологического оптимизма».
Другой способ описания многомерного героизма связан у Дарьи с проблематикой Раба и Господина у Гегеля. Там, где человек готов исповедовать свободу Господина, способного принять на себя риск столкновения со смертью, «бросить свою стрелу тоски на тот берег» [8] (Ф.Ницше), рождается еще один тип героя. Герой не ищет счастья и не обретает его. Рабски ищут счастья лишь «последние люди» Ницше, которые твердят: «счастье найдено нами… и моргают». Герой осуществляет волевой акт, отталкиваясь от «этого берега» иллюзорности и направляя свой жест, свою интенцию в сторону иного берега, о котором он ничего не знает.[10] В этом акте никогда не бывает определенности и гарантий. Это отчаянный бросок, жест, обращенный к ничто, направленный туда «где нет параллелей и нет полюсов»[11]. Окажется ли этот бросок проходом в ничто сверху в апофатическое измерение Высшего Единого? Можно ли вообще сказать, что это воля именно к Высшему Единому, у которого (в платонической традиции) нет даже бытия, так как оно предбытийно, то есть выше бытия, раньше бытия, прежде бытия? Такое вольное и рискованное упражнение может привести к попаданию в ловушку некой пародии на Высшее Единое – в «единое снизу», прячущееся под подкладкой вещей, за вуалью материи. И похоже, именно этим нижним единым углубленно заинтересовались современные объектно-ориентированные онтологи, обрушивая человечество в последнее ничто.
Героизм, если следовать мысли и чувству Дарьи -- это и есть эсхатологический оптимизм, который выражается в том, что мы находимся в мире, который приговорен, где мы являемся жертвами и не можем выйти из этого замкнутого круга. Но даже будучи распятыми, мы все равно обязаны, и высшим долженствованием повязаны, поддерживать статус этой Вселенной, конституируя, достраивая, реконструируя и латая этот мир. И даже без волевого броска в сторону Абсолюта усталые люди в обессмысленном мире все равно как-то стоят на последнем фронтире защиты духа против тьмы снизу, небесного света против бессмыслия и материальности. Носители эсхатологического оптимизма все равно являются чем-то вроде последних защитников этого мира, на его последних рубежах, наподобие воинов заброшенной заставы в бесконечной пустыне некоей неизвестной страны, что прекрасно показано в фильме «Пустыня Тартари» Валерио Дзурлини.
2 минуты
15 декабря 2023