91 подписчик
В армейском же быту он не переносил ничего, что могло намекнуть на эти недостатки. Его воинское братство было основано на полной искренности, честности и ясности всех взаимоотношений, исключавших малейшую фальшь.
Как боевой практик, Суворов осуществлял на деле то положение, которое позже войдет в нашу науку под фирмой Клаузевица: «На войне большей частью дело заключается не в том, чтобы решиться на лучшее, а хоть на что-нибудь, лишь бы это что-нибудь было энергично приведено в исполнение»
Поэтому, способность принимать решения и не колеблясь доводить его до конца была в Суворовской «науке побеждать» тем венцом, которым должно было завершаться воинское воспитание. Без решимости, все остальные качества – бесстрашие, вера в себя, вера в свою непобедимость, чувство личного достоинства – являются духовными ценностями, годными для мощного отпора противнику, но сами по себе они лишены активности. Война же и бой, в Суворовском понимании, это активность, доведенная до наивысшего предела. Противника Суворов не ждет, а его ищет, чтобы разгромить и уничтожить. Всюду Решимость, Решимость, Решимость. Она - сердце Суворовской системы, дающее импульс всему организму. Вот почему Суворов боролся за то, чтобы сердце было здорово и не подтачивалось никакими болезнями.
Воспитание решимости у Суворова шло двумя путями: путем соответствующих упражнений и путем словесного внушения, для создания прочных подсознательных рефлексов. Суворов обращал внимание на выработку решительности в солдате, задавая им неожиданные вопросы, требуя немедленного ответа. Неумение дать в таком случае ответ происходит от двух причин: или от нерешительности или от лени мысли. Оба эти недостатки в бою – гибельны и для дела, и для самого воина. Также, где воин нерешителен, там не может быть решительности и в целой войсковой части.
Родной сестрой решимости является способность проявлять инициативу и брать на себя ответственность за успех операции. В первой польской войне он давал наставления мелким начальникам. «Спрашивать старших накрепко запрещаю; каждому командиру в его окружности самому делать скорый и крепкий удар, под взысканием за малую деятельность». В диспозиции для боя под Туртукаем, в 1773 г., он говорил: «Сия есть генеральная диспозиция для атаки: Прибавить к тому, что турецкие набеги отбивать наступательно, а подробности зависят от обстоятельств, разума, искусства, храбрости и твердости гг. командующих». В итальянском походе та же мысль выражена еще ярче: «Местный в близости по обстоятельству лучше судит, нежели отдаленный: он проникает в ежечасные перемены их течения и направляет свои поступки по правилам воинским. Я – говорю вправо, должно влево – меня не слушать. Я велел идти вперед, ты видишь, что не так – не иди вперед.». В 1794 году Суворов, прибыв в Брест приказал именем Императрицы неподчиненным ему генералам наступать на Прагу, изменив выработанный план компании. Итальянская кампания – это непрерывное нарушение планов гофкриксрата и инструкций императора Франца.
В психологическом исследовании «Науки побеждать», необходимо хотя бы кратко коснуться отношения Суворова к побежденным и к населению тех местностей, в которых ему приходилось вести войну. Он, как и Юлий Цезарь, как только смолкал гром пушек, в интересах скорейшего окончания войны, проявлял бесконечное милосердие, мягкость, внимание к нуждам, заботливость и попечение о тех обывателях, которых Суворов называл «нас кормит и поит».
Эта сторона его деятельности оказывала ему помощь и в решении чисто военных задач. «Не менее оружия поражать противника своим человеколюбием», говорил он неоднократно. Покорение ногайцев им было построено с одной стороны на применении быстрых, оглушительных ударов против восставших, а с другой немедленного забвения прошлого, заботливости, обеспечения мирного труда, уважения бытового уклада, широкого гостеприимства их вождям, признавшим власть русской Императрицы.
3 минуты
7 декабря 2023