22 подписчика
...Этическое — это то, что принадлежит «этосу»; этос же первоначально и изначально «привычное место жительства людей и животных» — конюшня и пастбище для лошадей, вода для рыб, город для греков — означает на языке, который был еще очень жив для Аристотеля и его времени, обычный, традиционный порядок жизни, при котором живущий человек живет в мире, образующем его жизнь: обычай, мораль и все, в чем жизнь имеет правильное устроение, а так же «обычные» учреждения как таковые, дом и семья, культ, основанный на традициях и обычаях богов, которым поклоняется город, разнообразие общин, ассоциаций, дружеских связей, соседства, товариществ по захоронению умерших и празднеств: одним словом, обычный, заданный полисом институциональный жизненный мир тех, кто живет в нем как граждане.
…Понятие «этического» как такового у Аристотеля прочно укоренено в этом контексте; он явно связывает его с нравом, обычаем. «Этическое» [означает] что-то уместное, годное, подобающее, правильное, все добродетели даются нравами, обычаем, традицией города и соотнесены с его институтами. Таким образом, поступки отдельного человека становятся «этическими» по мере того, как он врастает в данные нравы по мере обучения, и, таким образом, их добродетель становится его собственной, определяющей установкой. Человек делается справедливым, творя справедливость, он делается храбрым, действуя храбро, точно так же, как человек делается кифаристом, играя на кифаре, и становится мастером во всех искусствах, совершенствуясь в них посредством упражнений. «Доблесть» в этическом смысле и «мастерство» в художественном смысле поэтому с равным правом называются ἀρετή, не только в формальном смысле хорошего действия, но в их основе и сущности, поскольку и то, и другое осваиваются отдельным человеком в ходе движения, через которое он, обучаясь и практикуясь в добродетелях и искусствах, превращает свои действия в «установку», «этически» предзаданную и предуказанную обычными институтами города. Для Аристотеля «этос» всегда означает также «отношение» и «характер» отдельного человека. Но очевидно, что все современные этические концепции этики здесь следует отодвинуть в сторону, и что это не имеет ничего общего ни с «субъективностью», ни с происхождением нравственного из доброй воли и образа мыслей. Движение этического определения у Аристотеля как бы идет вспять по сравнению с современной теорией. …В своей полемике с Платоном Аристотель общим и принципиальным образом утверждал положительное и неотъемлемое право отдельного человека: всеобщее всегда реально как «вот это»; то же самое касается и этического и политического порядка: его актуальность — действия и поступки граждан. Таким образом, индивид и этос, взаимно отнесенные друг к другу в своей действительности, существуют вместе в необходимом единстве. Поэтому для Аристотеля отдельный человек, полагающийся сам на себя, остается абстрактным: «человек без рода, без обычаев и законов, без очага»; он изолирован, как «камень на игральной доске», без бытия. Теория не может выйти за пределы этически конституированного существования и опосредования между индивидуальным и общим. Она имеет дело с отдельным человеком, который всегда уже живет гражданской жизнью в городе и встроен в его этический порядок, «не как эго, оторванное от всех связей, ведущее жизнь одиночки», а «с родителями и детьми, со своей женой и вообще с друзьями и согражданами».
(Пер.А.В.Михайловского)
2 минуты
3 декабря 2023