104,9 тыс подписчиков
Психологически эсеры и меньшевики были довольно близки к большевикам, так как ранее все боролись против царизма. Более того, все считали себя социалистами. Расходились же в путях и методах достижения социализма. Умеренные социалисты были убеждены в том, что аграрная Россия, ещё толком не оказавшаяся в капитализме, не сумеет одномоментно достичь социализма и обойтись без буржуазии.
К большевикам в 1917 году другие левые относились как к радикальным, может быть, ошибающимся людям. Но, все же, как к революционерам и вчерашним «братьям по оружию».
«Революция не знает врагов слева» – таково было идейное завещание, полученное нами от великих народных движений прошлого. Оно пропитало все наше мышление. Работая над свержением царского режима, мы в своих рядах вели борьбу против максималистских течений, но не в них мы видели опасность для торжества будущей революции. Когда мы думали о тех реальных опасностях, которые могут встать на пути революции после свержения царизма, то нашему воображению всегда представлялся какой-нибудь новый Кавеньяк, ведущий вооруженную солдатчину против рабочих...» (с) И. Г. Церетели. Один из лидеров меньшевиков в 1917 году. / Кризис власти. Воспоминания лидера меньшевиков, депутата II Государственной думы. 1917-1918.
В этом трагическое положение умеренно левых (за которых де-факто проголосовало большинство на выборах в Учредительное Собрание, а с большевиками — подавляющее большинство). Для большевиков они стали «соглашателями» и «пособниками белых» (с которыми необходимо бороться, и бороться беспощадно), а для белых так и остались «социалистами». Которых можно при удобном случае свергать и рубать шашками.
1 минута
9 ноября 2023
525 читали