104,8 тыс подписчиков
Революционная Россия в 1917 году не испытывала недостатка в партиях. Политическая жизнь теперь «била ключом», а из всех воевавших стран Россия после Февраля де-факто стала «самой свободной» (что признавал и В. И. Ленин). Однако, эти свобода и многопартийность не могли дать массам немедленного решения важнейших проблем. Этого ожидали от Февральской революции, но не получили. А новые власти оказались слишком нерешительными и неприлично разделенными в ключевой момент истории.
Наконец, партии «старой России» из оппозиционно-революционных превратились в «консервативные», не отвечая на запросы населения. Понятно, почему: кто-то растерялся, кто-то ставил Мировую войну выше внутренней политики, кто-то рассчитывал на полумеры и медленную эволюцию, кто-то шел на уступки. Но в такое время «умеренная» позиция и откладывание вопросов на потом приводили к политическому банкротству:
«Одновременно с падением царской власти погиб авторитет всех монархических партий, затем в один-два дня исчез авторитет партии октябристов и ее лидеров (Родзянко, Гучкова и других), в две-три недели пал авторитет кадет, вслед за ними пришла очередь плехановцев, трудовиков и всех "социал-соглашателей": социал-демократов меньшевиков и социалистов-революционеров. На смену должны были прийти большевики, дававшие полный простор своеволию масс, ничего не тормозившие, благословлявшие разнузданность всякого рода и дававшие ей идеальные облагораживающие словесные одежды. Успех большевиков был неизбежен...» (с) П. А. Сорокин. Социология революции.
Питирим Александрович сам был революционер, только эсеровского формата (опять же, его судьба тоже показывает рыхлость эсеров и их идейно-кадровую раздробленность). Ярый враг большевиков, он, тем не менее, признал неизбежность их успеха в той конкретной политической обстановке.
1 минута
8 ноября 2023
447 читали