64 подписчика
Литература сохраняет пространство для фантазии. Кино же сужает его до более узкого коридора конкретной интерпретации, оставаясь при этом заложником своего главного спутника – фотогеничности, которая, приставляя нож к горлу, в очередной раз приказывает использовать то, на что приятно смотреть.
Толстой настойчиво внушает нам, что княжна Марья дурна собой, но как это должно выглядеть, читатель должен вообразить самостоятельно:
Княжна Марья возвратилась в свою комнату с грустным, испуганным выражением, которое редко покидало ее и делало ее некрасивое, болезненное лицо еще более некрасивым и села за свой письменный стол…
🤥 Режиссеру это нужно показать. А как? Сыграть некрасивость невозможно. Некрасота субъективна. Показывать некрасоту в кино – против требований самого жанра. Никто не хочет смотреть на настоящую некрасоту. Поэтому и в комиксном «Дэдпуле», например, где нужно показать уродливое лицо, актера Рейнольдса гримируют чуть-чуть, даже не стараясь изобразить уродство.
Все актрисы, играющие княжну Марью, красивы. И Антонина Шуранова, и Джесси Бакли прекрасны. Такие границы задает кино самому себе, а литература свободна.
😊 Но дело даже не в том, что в кино обязательно должна быть красота. Голод — лучшая приправа. Фантазия — лучшая косметика. Толстой постоянно подчеркивает красоту Элен («в обществе толстой княгини, его жены, и красавицы Элен»), но... Не то чтобы Таппенс Мидлтон или Ирина Скобцева (жена режиссера, кстати) были как-то по-особенному эффектны или “выигрывали” у актрис, которые играли княжну Марью. То есть хороши, но, кажется, не в том смысле, который имеет в виду Толстой.
#некраткий_Толстой
1 минута
30 октября 2023