Когда я узнал о моём переводе, то сразу же пошел в пещеры к отцу Иоанну (Крестьянкину) и попросил его помощи в новом для меня послушании. Когда подошёл к месту упокоения отца Серафима (Розенберга), вспомнил наш с ним разговор в далёком 1986 году, в августе месяце, когда я, огорчённый, пришел к нему и сообщил о своём переводе в Москву, в издательский отдел. Тогда он мне сказал: «Не плачьте, это Промысл Божий, Господь всё устроит к вашему спасению», — и сейчас я утешаюсь тем, что это действительно Промысл Божий...