104,9 тыс подписчиков
И раз уж пошел разговор о ярлыках и маркировке «свой — чужой» в период Революций и Гражданской войны. Для большевиков «контрреволюцией» были различные силы, от белогвардейцев-монархистов до «альтернативных социалистов» (меньшевиков и эсеров) и национальных движений. Для белогвардейцев «большевиками» или «полу-большевиками» были все течения, не согласные с их установками (иногда даже своих коллег белые называли «правыми большевиками»). Таким образом, для большевиков эсеры были «контрреволюцией», а для белогвардейцев — «полу-большевиками».
Но и «альтернативные социалисты» не оставались в долгу, ведь своих противников они тоже называли... «контрреволюционерами». Нет, серьезно, у эсеро-меньшевиков Октябрьская революция называется «большевистской контрреволюцией». Для левых эсеров и анархистов большевики вообще были «правыми» и «реакционерами».
В эмиграции деятели «демократической контрреволюции» сокрушались, что не сумели удержать «контрреволюцию справа и слева» (то есть не справились ни с большевиками, ни с белогвардейцами).
Тот же А. Ф. Керенский потом на протяжении десятилетий был уверен, что именно проводимая им линия являлась «безусловно правильной», всё испортили реакционеры-максималисты справа и слева — большевики и корниловцы.
Так что маркировка «свой — чужой» и обвинения противников в «контрреволюционности» / «большевизме» — это на самом деле не только про белых или красных. Тем более, что «альтернативные социалисты» и «военные-белогвардейцы» всю Гражданскую войну терпеть друг друга не могли (учитывая события 1917 года, претензий друг к другу накопилось много), даже перед лицом «большевистской угрозы».
Иллюстрация: карикатура на А. Ф. Керенского и Л. Г. Корнилова из журнала «Бич», осень 1917 года.
1 минута
21 июня 2023
21,4 тыс читали