402 подписчика
Давайте вспомним структуру идеи Москва Третий Рим. Она строится на представлении о богоизбранности русского народа. Священная история начинается с того, что когда-то богоизбранный народ был один, и был он достаточно мал. Это был еврейский народ. Он не был никакой Империей. Он был крошечным. Он был просто сообществом истинно верующих в единого Бога. И он был избран, но был небольшим. Он был частным. Но одновременно, будучи избранным, он был в духовном смысле и всеобщим. Именно в евреях Адам имел свою полноту. Еврейский народ был носителем Завета, Ветхого Завета с Богом.
Потом, после пришествия Христа, продолжает свою мысль наша русская богословская традиция, христианство распространилось на все народы. И избранность передана была всем. Нет ни иудея, ни эллина. И иудеи, и эллины, все народы вошли в Церковь. И избранный народ стал всеобщим. Вся христианская ойкумена отныне была вот этим избранным народом. Это совпадает с христианизацией Империи.
А дальше начинается отсечение разных сухих ветвей от этого имперского всеобщего древа. И Империя и избранный народ ее начинают сужаться. Сужается, сужается, сужается и до такой степени, пока не совпадает с русским народом. То есть, вначале расширение Империи, из имплицитной универсальности евреев до эксплицитной универсальности христианского человечества. А потом эта эксплицитная универсальность, византийско-римско-ойкуменического толка, вновь сужается до одного народа. Который оказался в положении богоизбранных евреев, но не до Христа, а после лавинообразного процесса апостасии. Отсюда ветхозаветный аспект русской идентичности. Вот почему русским именно в 16-м веке были очень близки ветхозаветные образы. И вот это отождествление новозаветных русских с древними израильтянами, с точки зрения нашего народного самосознания, несет в себе колоссальную смысловую нагрузку. Это избранничество, но особое. Уже не дохристианское, а именно христианское. Империя сужается, стягивается.
Из этого образа можно вывести интересное антропологическое положение: Адам, который вначале был исключительно дан евреям, а потом всем христианам, теперь становится исключительно русским. Русскому народу вверена судьба Адама. Русские становятся носителями человечности. Отсюда и мысль Достоевского о всечеловечности русского человека.
И здесь не обязательно предлагать нашу уникальность и нашу единственность всем остальным, в качестве примера. Надо, напротив, подчеркнуть, что мы открыты для всех. Мы открыты абсолютно для всех. Русским может стать любой. Мы и сохраняем в чем-то до сих пор эту открытость, эту универсальность. При этом, мы не предлагаем ее в качестве глобалистского рецепта. Мы и частное, и одновременно всеобщее единство. И мне кажется, что стоит обратить внимание на специфическую, постэкуменическую онтологию русского универсализма, с параллелями с ветхозаветной традицией.
2 минуты
26 апреля 2023