Найти тему

моя королева семнадцатый день молчит.


не ест и не пьёт, не выходит из тронного зала.

шлёт письма для тех, кого никогда не знала,

а ночью о стены бьётся и страшно кричит.

я сплю у её двери, самый старый и верный пёс.

ночь в пасти несёт лохмотья зефирных грёз —

но, знаю, нет толка в розовых сна миражах,

вместо них королева глядит, как сбегает её душа.

темнеет от боли сердце, ржавеет злато венца,

и бледный морфей не смеет коснуться её лица,

теней хоровод танцует, в неверном свете луны

вора с королевской душою лихие глаза видны.

об этом узнал я случайно, из старого дневника.

где, ломаной чёрной вязью, трясущаяся рука,

о дьявольском силуэте в спешке вывела гримуар.

и, наверное, я напрасно до конца его прочитал.

потому что прохладен голос и туманны её глаза,

стала серой подобно пеплу некалёная бирюза.

и улыбка остра, и ногти,

и сутул прежде ровный стан,

и свободен от ленты волос,

обнажён у бедра кинжал.

потому что горят деревни,

и столица в дыму опять,

королева балы не терпит,

её тянет в бой, воевать.

если здесь города истлеют,

то очертит вражьи границы:

«о, слуга, ещё до рассвета

я заставлю их покориться!»

я не спорю и не жалею,

подношу ей мечи и пули —

даже самый вернейший пёс —

это зверь по своей натуре.

на губах остывает кровь,

пламенеет багрянцем солнце.

моя новая королева

восемнадцатый день смеётся.

моя королева семнадцатый день молчит. не ест и не пьёт, не выходит из тронного зала.  шлёт письма для тех, кого никогда не знала, а ночью о стены бьётся и страшно кричит.
1 минута