По неровной бугристой дороге шла старуха с узелком и клюкой. Ее гязные полуистлевшие лохмотья, когда-то бывшие одеждой, трепетали на радиоактивном ветру. Старуха шаркала по камням, едва передвигая подагрические ноги в стоптанных лаптях. С каждым шагом узелок в костлявой руке покачивался и издавал множество звуков, от бряцания оружием и ювелирными украшениями, рева моторов люксовых яхт и суперджетов, перезвона бокалов с дорогим шампанским и шуршания банкнот, до свиста дубинок и нагаек, хруста костей, клацания наручников, нечеловеческих стонов и звуков рвущейся плоти. Опираясь на истекающую чужими слезами и кровью клюку старуха шла к своей цели. Началу ровной дороги с освещением, разметкой, отбойниками и без единой трещинки в асфальте. С каждым шарканьем дорога отдалялась от ее невидящего взгляда всё больше и больше, превращаясь в мираж. Замечая это старуха замирала и изрыгала вдогонку ускользающему фантому страшные и несусветные в своей глупости проклятья. В тщетности и немощи задрав над головой кровавую клюку старуха рухнула на свои в миллионный раз разбитые колени и истошно закричала