"Ты уже не ребёнок, - продолжал он, усаживая меня подле себя. - Тебе пора оставить манеру прежде всего сердиться, если ты чего-нибудь не понимаешь. Во всём, что тебе кажется таинственным и непонятно чудесным из происшествий последних дней, - ты бы сам убедился, если бы не раздражался, а собирал волю и бдительно наблюдал, - нет чудес, а есть та или иная степень знания".