Дневниковые записи одной светской дамы за 1866 год позволили нам установить «негласное» значение слова «предмет»: «Счастье достается даром, мы утверждаем это. Например, дамы на порядочных гуляньях (мы разумеем преимущественно девиц — „чтобы гусей (т. е. мужей) не раздразнить") обыкновенно избирают себе „предмет". Если девица постоянно посещает какие-нибудь загородные концерты (они наперечет: Павловск, Царское, Лесной, Безбородкино, Петергоф), то, наверное, обзаведется „предметом". Entendons nous, — предмет этот остается совершенно посторонним для расположенного к нему сердца. Редко „предмет" бывает представлен „сердцу" и имеет право пожать ему ручку; что же касается  до превращения „предмета" загородных гуляний в мужья, то такого примера вовсе не бывало и вероятно не будет. Загородный „предмет", это—левкой, резеда, скоро отцветающее растение, отношения к нему самые платонические — а между тем эти отношения существуют и даже играют главную роль в дачной жизни девушек (мы не смеем сказать женщин). Дачный „предмет" это нечто вроде дополнения к оркестру, увеселяющему ваши уши, и к иллюминации, веселящей ваши глаза; это якорь, совершенно необходимый, которым вы держитесь за удовольствие, могущее иначе вам наскучить. Таков смысл г. Штрауса, которого дамы обожали, но обожали издалека. У всякой найдется свой всякий. Не артист, так гусар, или даже чиновник военного министерства. Взгляды — грёзы, далее слезы, а потом глядь, к Рождеству выходить моя барышня за отставного экзекутора».