Необъяснимо тихо. Скрипит коляска. Вид пустыря, нет, городского сада. Воздух бледнеет, словно уходит краска с неба, с деревьев, с тинистого фасада. На пустыре верткие полутени так и танцуют, мимо скользят. «Видали? Вот, – говорит, – бабочки прилетели, так никогда рано не прилетали». Ждите ответа. Здесь, как на крыше мира, каждая фраза слишком пуста, наверно, или темна слуху идущих мимо, а для сидящих слишком обыкновенна.