Как она могла осуждать его, если сама же сбежала в этот мир, подальше от рутины и надоедливых обязательств, сковывающих и не дающих вздохнуть свободно? Вот так без сожаления бросила свой мир и даже не вспоминает о прежней жизни! Что она могла сказать сейчас, сидя рядом с этим отважным человеком, корившим себя за свое далекое прошлое? Ничего. Слова не были нужны. Она сделала для него нечто больше всяких громких слов — поняла его и без каких-либо порицаний приняла его истинную сущность. А большего принцу-инквизитору и не нужно было…