Николай Первый осознал, что «Россией управляют сто тысяч столоначальников», но не его в этом вина. Виновен в этом Петр Первый, который позаимствовал бюрократию у своего врага, у Швеции, самой бюрократической страны тогда. Царь-бюрократ создал гигантскую, дорогую армию чиновников и заменил ею аристократию и демократию, притом сильно задавил низовую, основную демократию — земство, ибо не доверял русской нации, ее инициативе, энергии, творческим способностям. Петруша Западник заменил живых людей на шестеренки и рычаги бездушного государственного механизма. Он подчинил этой машине и русский народ, и самого себя. И машина Петра повела Россию к революции, вела сто лет. Николай Первый осознал, куда идет Россия, с него началось возвращение России к своим традициям, к своей культуре. В царствование Николая Второго Россия уже почти избежала революции, но сорвалась в пропасть на последнем повороте. Революция была закономерным следствием реформ Петра Первого, «первого большевика», но не была неизбежной.