«Настоящего Пиросмани уже нет, но мы точно знаем, из чего складывался мир, который он видел. У его картин есть звучание, и нам остаётся только искать и смешивать эти звуки. У них есть свой ритм, и мы послушно идём за ним через движение и трюк. Предметы разговаривают с нами и появляются в спектакле в самых неожиданных формах. И стоит добавить сюда немного воображения, как персонажи картин оживают».