Поразительно как картина 1934 года может оказаться столь современной по видеоряду, выстроенному на таком уровне абстракции и узнаваемости одновременно, как смешное в ней ощущается как трагическое, а уродливое как прекрасное. Как силен в ней накал феминизма и антиклерикальной риторики и как все это замешано на тончайшей иронии.