(Сокращённая версия главы, полную читайте https://author.today/work/529136)
АЗС появилась внезапно — как забытая ошибка на карте.
Навес без крыши, обугленные остовы колонок, магазин — чёрная коробка с выбитыми витринами. Ветер гонял по площадке мелкий ледяной песок. Он бил по металлу сухо и часто, будто кто-то нетерпеливо стучал костяшками пальцев.
Максим поднял руку.
Машина остановилась.
— Сидишь, — сказал он Борису. — Двигатель не глуши. Если что — уходи назад, по колее. Без геройства.
Он вышел, аккуратно прикрыв дверь. Мороз сразу вцепился в лицо — без предупреждений, по-хозяйски. Максим присел, провёл ладонью по снегу. Следов не было.
Хорошо.
Но отсутствие следов — не гарантия безопасности. Это всего лишь отсутствие информации.
Он пошёл по дуге, не выходя на открытую площадку. Двигался медленно, чувствуя, как под подошвами хрустит наст. Заглянул в магазин через пролом в стене.
Пусто.
Полки разграблены давно. Но под прилавком валялся пластиковый ящик. Инструменты. Старый, но целый домкрат. Он отметил это машинально — привычка, выработанная годами.
И тогда он услышал звук.
Не шаг.
Не ветер.
Дыхание.
Максим замер.
Оно было неровным. Частым. Человеческим.
Мужчина лет сорока пяти сидел у бетонной тумбы. Куртка разорвана. Нога вывернута под неестественным углом. Лицо серое, губы синие, глаза ясные. Слишком ясные.
— Не стреляй… — прохрипел он. — Я без оружия.
Максим не поднял автомат.
— Как давно здесь?
— Ночь… может, две… Машина перевернулась. Печка ещё работала… пока солярка не кончилась.
Он закашлялся.
— Потом выбрался. Дальше — плохо помню.
Речь связная. Память на месте.
Значит — ясный.
Значит — проблемный.
— Что ты хочешь? — спросил Максим.
— Не здесь умереть.
Пальцы у мужчины были чужими — восковыми, с чёрными кончиками. Такое не лечат.
Максим коротко свистнул:
— Аптечку. И носилки.
Когда тронулись, Борис спросил тихо:
— Ты уверен?
— Нет, — ответил Максим. — Я просто понимаю последствия.
Первые двадцать минут Илья держался.
Максим следил не за лицом — за дыханием. Оно становилось реже, глубже, с длинными паузами. Так дышат не когда засыпают. Так — когда отпускают.
— Тепло стало… — пробормотал Илья.
— Не спи, — сказал Максим. — Просто слушай. Я рядом.
— Я… дома будто… Мама чай поставила…
Он не спорил с уходящими.
Когда следующего вдоха не последовало, Максим положил ладонь ему на грудь.
— Всё, — сказал он. — Умер.
Они положили тело в стороне от дороги. Максим закрыл ему глаза — не как прощание, а как порядок. Мир должен оставаться собранным, даже если людей в нём становится меньше.
Иногда достаточно просто быть рядом.
Не для спасения — чтобы человек не умирал один.
Дальше был снег.
Наст держал до первого неверного движения, а потом ломался, как тонкий лёд. Двадцать километров в час были пределом. Машина ползла, рычала, проваливалась. Копали, толкали, снова ехали.
— В такой мороз никто не ходит, — сказал Борис.
— Все сидят по норам, — ответил Максим. — Мороз сам всё делает.
Здесь не было чужой воли. Только сопротивление среды.
К лесу вышли к полудню. Снег стал другим — глубоким, честным. Свет низким. Солнце не поднималось, просто снег начал серебриться.
— Смотри, — сказал Борис.
На опушке стоял марал.
Выстрел был коротким. Подранок ушёл недалеко.
Разделывали молча. Мясо таскали к машине до вечера. Каждый мешок резал плечи, сбивал дыхание. Дорогое мясо — не по цене, по усилию.
— Прорвёмся, — сказал Борис.
Максим кивнул.
Ночёвку выбрали уже в лесу. До пункта назначения оставалось не больше сорока километров, но рисковать не стали — решили с утра зайти в деревню.
Ели молча.
— Думаешь, у человека есть предназначение? — спросил Борис.
— Есть ответственность.
— А если не выдержишь?
— Значит, не ты был нужен. Мир переживёт.
День был прожит честно.
Решения приняты.
Работа сделана.
Снаружи тайга молчала.
Не угрожая.
Не поддерживая.
Просто не мешая тем, кто знает, куда и зачем идёт
#проза #рассказ #постапокалипсис#выживание #дорога #тайга #зима#мужскаяпроза #тишина #ответственность#ночлег #сериярассказов