Холодным вечером 23 февраля 2007 года в одной из коммунальных квартир на улице Труфанова в Ярославле два соседа отмечали День защитника Отечества. Вячеслав Соловьев и Евгений Голубев размеренно беседовали за столом. Разговор затянулся далеко за полночь.
Идиллическую картину мужского отдыха нарушила жена Голубева, Наталья. Женщину раздражал шум, который мог разбудить их маленького сына:
– Хватит пить! Разорались, ребенка разбудили, – сказала она и, недолго думая, убрала со стола стаканы и бутылку.
Мужчины, не став спорить, разошлись по своим комнатам. Если бы Наталья только знала, что сильно обидела внешне безобидного соседа, а обид он не прощает.
Обиженный сосед
5 марта 2007 года в семье Голубевых случилось страшное. Годовалому сыну Саше внезапно стало плохо. Родители вызвали скорую помощь, но к моменту приезда медиков тяжелое состояние было уже у всех. Евгений Голубев потерял сознание, Наталья едва держалась на ногах. Всю семью срочно госпитализировали. Маленького Сашу доставили в детскую больницу №1, но спасти его не удалось. Ребенок скончался, не приходя в сознание.
Родители, оказавшиеся в другой больнице, узнали о смерти сына не сразу. Евгений впал в кому, Наталья несколько дней провела в тяжелом состоянии. Врачи быстро заподозрили неладное: симптомы указывали на отравление. Однако стандартные анализы на распространенные яды не дали результата. Более сложные токсикологические экспертизы в Ярославле провести было невозможно.
Когда Наталья Голубева пришла в себя и узнала о гибели ребенка и страшном диагнозе, у нее не осталось сомнений. Она была уверена, что отравить их мог только один человек – обиженный сосед, инженер Вячеслав Соловьев.
«Мы заводили дело на свой страх и риск»
Дело изначально казалось крайне сложным. Об этом позже рассказывал прокурор города Сергей Седов:
– Мы заводили дело на свой страх и риск, – признавался он. – Отравление – одно из самых труднодоказуемых преступлений. В них не бывает ни следов крови, ни отпечатков пальцев.
Тем не менее, следователи начали проверку. Первые же шаги подтвердили, что все было не зря. Образцы биоматериалов пострадавших отправили на расширенную экспертизу в Санкт-Петербург. Результат ошеломил: в организме жертв был обнаружен редкий, труднодоступный яд, который не мог попасть к людям случайно.
Параллельно изучалась личность основного подозреваемого. К тому моменту Вячеслав Соловьев уже находился под следствием по другому делу – о драке с применением холодного оружия в Некрасовском районе. И именно во время одного из допросов по тому делу он совершил дерзкое и страшное преступление прямо в здании правоохранительных органов.
Соловьеву удалось незаметно подсыпать яд в кофе следователю Дмитрию Щербакову. Молодой капитан вскоре скончался. Удивительно, но даже после этого на Соловьева не подумали – за драку ему дали условный срок. Прокурор Сергей Седов позже отмечал:
– Один за другим странно умирали люди, оказавшиеся на его пути. Решили брать.
Самоучка из Средневековья
Задержание и последующие допросы показали, кем из себя является этот вроде бы совершенно заурядный яролавец. Вячеслав Соловьев оказался человеком с психопатическими наклонностями.
Давить на него было бесполезно – он замыкался. Однако опытным следователям удалось найти подход и разговорить его. То, что они услышали, больше напоминало сюжет триллера.
Сам Соловьев на следствии подробно рассказывал о том, как пришел к своей «страсти»:
– В 2002 году я посмотрел передачу про яды и одновременно прочитал в газете про отравления. Меня это заинтересовало, и я стал брать в библиотеке книжки по истории Средневековья.
За исторической литературой последовали медицинские и химические справочники. Теоретические знания очень скоро захотелось применить на практике. После долгих поисков Соловьеву удалось раздобыть четыре вида ядовитых веществ. Оставалось найти объект для экспериментов.
«Я боялся, что меня обвинят в убийстве»
И он быстро нашелся в лице собственной жены, Ольги. По словам Соловьева, супруга постоянно «пилила его по мелочам». 9 декабря 2002 года, после очередной ссоры, он принял решение. Тщательно выверенная доза яда, добавленная в ужин, сделала свое дело – врачи оказались бессильны. Убийство сошло ему с рук, что лишь подстегнуло отравителя.
Следующей жертвой должен был стать пьющий сосед по фамилии Сурин. Соловьев оставил для него у себя в холодильнике «подарок» – баночку с икрой, щедро сдобренную ядом. Однако в тот день судьба (или алкоголь) уберегли самого Сурина – он не дошел до дома: вручить ядовитые угощения было некому.
Но на свою беду в квартиру вернулась дочь Вячеслава Настя. Девушка, не подозревая об опасности, съела отравленную икру. Ее ожидали полгода мучений в больницах, после чего 25 августа 2003 года она скончалась. Все это происходило на глазах Вячеслава, но тот и бровью не повел:
– Почему я не рассказал врачам? Это была моя ошибка, моя слабость, трусость. Я боялся, что меня обвинят в убийстве, – признавался Вячеслав позднее.
«Фирменный» кофе с добавлением яда
Продав квартиру и быстро спустив деньги в казино, Соловьев начал новую жизнь. У него появилась новая сожительница, Нина. Но и эти отношения закончились трагедией. В апреле 2005 года он угостил женщину «фирменным» кофе с добавлением яда.
После этого в жизни Вячеслава появилась другая женщина – Оксана. Отец Соловьева, Валерий Вячеславович, к тому времени уже начал подозревать неладное. Он встретился с Оксаной и пытался предупредить ее об опасности, но та сочла его слова наговором.
Летом того же года Соловьев и Оксана отдыхали в деревне у ее бабушки. Там он совершил очередное преступление. Яд был добавлен в графин с морсом, стоявший на веранде для всех гостей. В той ситуации жертвой мог стать любой. Ею оказалась бабушка Оксаны, которой в тот вечер сильно хотелось пить. Сама Оксана выпила немного, что в итоге спасло ей жизнь. Пожилая женщина вскоре умерла.
А затем наступила очередь семьи Голубевых, ссора с которыми в феврале 2007 года стала для Соловьева последним эпизодом. Как позже выяснило следствие, это был далеко не полный список. Следователь Дмитрий Аверьянов дополнял:
– Соловьев признался еще в попытке отравить своего сослуживца. Так что по случаям попыток убийства и удавшимся отравлениям на его счету 10 эпизодов.
Позднее, к слову, их число увеличилось до 12. Шесть не выжило, еще шесть были спасены.
«Если б меня послушали сразу, сколько бы жизней было спасено!»
Особую горькую ноту в это дело вносит позиция отца Вячеслава Соловьева, Валерия Вячеславовича. Он был первым, кто понял, что с его сыном происходит что-то ужасное, и пытался остановить беду. На суде он с горечью заявлял:
– Если бы это сделали в 2005 году после моего первого обращения – сколько было бы жизней спасено!
Отец рассказывал, как после третьей за два года странной смерти близких к сыну людей он обратился к врачам:
– Третья смерть родных за два года с неустановленным диагнозом, естественно, не могла не возбудить моих подозрений, и я, ничего не говоря сыну, обратился к главврачу больницы с просьбой провести повторную патологоанатомическую экспертизу, – вспоминал он. – После безуспешных попыток я уже совместно с отцом погибшей Нины обратился в городское управление здравоохранения, но тоже напрасно.
Валерий Вячеславович не отступил, даже когда сын, узнав о его действиях, устроил скандал. Мужчина не боялся, что может стать следующей жертвой:
– Узнав обо всем, сын накричал на меня, считая, что я желаю ему зла – мы крупно поссорились. Но я не отступил, – отмечал отец.
Он пошел еще дальше, отказавшись от права не свидетельствовать против родственника. На суде он открыто говорил о проблеме:
– Я отказался от права не свидетельствовать против сына ради одного. У нас каждый год погибает множество людей, причины смерти которых не могут выяснить до конца. Сколько на воле может гулять непойманных убийц!
«Прошу прощения у потерпевших, но знаю, что они не простят»
4 июня 2008 года Ярославский областной суд подошел к вынесению приговора. На последнем слове подсудимый Вячеслав Соловьев предстал перед судом с тетрадкой в руках. В глазах присутствующих он скорее был похож на офисного клерка, чем на серийного убийцу.
– Я прошу прощения у потерпевших, хотя знаю, что они не простят, – начал он свои показания, подглядывая в записи.
Далее его речь больше напоминала выступление адвоката. Он перечислял статьи обвинения, пытался оспорить квалификацию некоторых эпизодов:
– Я признаю себя виновным по всем пунктам, но некоторые убийства были неумышленными, – заявлял он, имея в виду смерть своей дочери, бабушки Оксаны и маленького Саши Голубева.
Соловьева больше волновали собственная безопасность и срок, который ему светил:
– Я хочу обратить внимание суда, что государственный обвинитель в своих речах не учел смягчающих обстоятельств: две явки с повинной, инвалидность 2-й группы по сахарному диабету и положительные характеристики, – говорил Соловьев.
Он объяснял, почему решил сотрудничать со следствием. Чуть ли не с гордостью в голосе подчеркнул, что общался со следователями, несмотря на страх мести:
– Я ведь очень опасался мести сотрудников Дзержинского РУВД, поскольку отравил одного из следователей, но потом убедился, что в СИЗО мне ничего не угрожает. Хотя угрозы в мой адрес поступали.
Когда государственное обвинение запросило для него пожизненное лишение свободы, Соловьев возмутился:
– Мне хотят дать максимальное наказание. Но мы же не в средневековье живем, когда всем правит инквизиция! – воскликнул он. – Прошу назначить мне наказание, не связанное с пожизненным сроком.
Ирония этой фразы, исходившей от человека, избравшего средневековые методы убийства, была очевидна для всех в зале суда. Суд не внял его просьбам и приговорил Вячеслава Соловьева к пожизненному лишению свободы в колонии особого режима.
«Нельзя раскрывать секреты ядов!»
Но до колонии Соловьев не доехал. В ночь на 2 декабря 2008 года надзиратель ярославского СИЗО обнаружил его бездыханным в камере. Экспертиза установила, что причиной смерти стала флегмона – обширное гнойное воспаление. Организм Соловьева, долгое время экспериментировавшего с ядами и страдавшего от диабета и болезней почек, не выдержал.
Начальник пресс-службы УФСИН по Ярославской области Алексей Пичуев комментировал:
– Многие заболевания, возможно, связаны с тем, что Соловьев проводил испытания ядов и на себе.
С его смертью многие тайны так и остались нераскрытыми. Следствие считало, что Соловьев погрузился в изучение специальной литературы, искал информацию в интернете, пытался синтезировать яды самостоятельно, но в итоге приобрел их на одном из предприятий области.
Точное место покупки установить так и не удалось. А еще на первом заседании суда Соловьев требовал:
– Ваша честь, я прошу убрать камеры из зала суда! Нельзя публично раскрывать секреты смертоносных ядов.
Часть этих секретов он унес с собой.
По материалам «КП»-Ярославль