Помню тот день, когда мы с мужем узнали, что станем родителями. Радость заполнила наше сердца. Мы, конечно же, представляли нашего сыночка здоровым и красивым мальчиком, полным энергии. Готовились к счастливому будущему, покупали игрушки, выбирали кроватку и одежду. Всё изменилось в один миг.
Во время родов произошло непредвиденное осложнение. Врач сообщил, что мой малыш получил тяжёлую травму мозга и никогда не сможет ходить, разговаривать или развиваться нормально. Так наш маленький ангел превратился в «овощ», потерянный навсегда в бездне болезни.
Меня накрыла такая пустота, словно вырвали кусок сердца. Безысходность охватила меня целиком, но постепенно пришло осознание: я должна заботиться о нём. Четыре стены детской комнаты стали моим миром, кровать сына — центром вселенной. Остальные члены семьи пытались держаться подальше, прикрываясь работой, домашними хлопотами или болезнью.
Каждый день был одинаковым: кормление, смена подгузников, массажи, процедуры, уборка рвоты и экскрементов. Сон стал редкостью, общение свелось к коротким телефонным звонкам и редким визитам родственников. Даже мой муж смотрел на меня странно, будто я потеряла человечность, превращаясь в механический автомат ухода.
Так прошло шесть долгих лет. Каждое утро я просыпалась, смотрела на неподвижное тело сына и задавала себе вопрос: зачем? Сколько ещё смогу выдержать? Порой хотелось бросить всё, сбежать куда-нибудь, спрятаться от ответственности, почувствовать вкус свободы. Но я оставалась, потому что знала: моё место здесь.
Осенью случилось неизбежное. Сын умер, уйдя тихо и безболезненно. Казалось бы, конец мукам настал, но не тут-то было. Родные начали высказывать недовольство моими действиями. Муж открыто обвинил меня в холодности, родители заявили, что я недостаточно оплакиваю потерю. Их удивляло, почему я вновь вышла на работу, начала заниматься спортом, гулять с подругами. Ответ простой: я устала.
Люди думали, что я не способна испытывать настоящие чувства, не понимаю глубины трагедии. Говорили, что истинная мать похоронит себя заживо, отдав все силы памяти умершего ребёнка. А я хотела просто жить. Разве это преступление?
Через какое-то время после смерти сына, муж решился поговорить со мной откровенно.
Ты совсем не плакала, не скорбела, — бросил упрек, делая шаг вперед. — Другие матери носят траур всю жизнь, а у тебя после смерти нашего сына как-будто крылья за спиной выросли.
Ответила ему честно, стараясь держать себя в руках:
Послушай, шесть лет я жила только ради него. Каждая минута проходила в заботах о сыне, уборке и процедурах. Ни минуты личной жизни, никаких увлечений, отдыха. Я потеряла саму себя, растворилась в проблемах. Теперь, когда сына нет, я хочу жить полной жизнью. Это не означает, что я его не любила или не помню сейчас. Люблю и помню каждое мгновение, прожитое с ним. Но хоронить себя вместе с ним не буду.
Спустя некоторое время родители поняли мою позицию. Перестали винить меня в недостаточной любви к умершему ребенку.
Теперь я работаю, гуляю с друзьями, занимаюсь фитнесом. Жизнь продолжается, и я благодарна каждому дню, проживаемому свободно и радостно. Боль никуда не ушла, память о сыне бережно хранится в душе. Но умение жить дальше стало спасением для меня и моих близких.
Еще истории из жизни:
- Мам, не заходи в ту комнату, там папа с другой тетей.
Подхожу и в лобовое стекло вижу картину, от которой затошнило
Очнулась утром - рядом лежит мужчина моей родной сестры.