Сергей швырнул в сугроб стаканчик из-под горячего кофе – третий за вечер – и поймал взгляд таксиста. Тот смотрел на него из-за руля «Соляриса» с таким понимающим безразличием, будто видел уже тысячу таких, как он: помятых, с пустыми глазами и полными карманами невысказанной боли.
– Куда едем? – спросил таксист хриплым голосом, словно простуженным тысячу лет назад. На бейджике болталось имя «Аркадий».
– На Бригадную, 15, – буркнул Сергей, плюхаясь на заднее сиденье. К Марине. Подруге. Она поймет, что-нибудь достанет из буфета, даст выговориться. Кажется.
Машина тронулась, погружаясь в новогодний калейдоскоп из огней, снега и бесконечных пробок. По радио, сквозь шипение, лилось: «И вот он снова к нам приходит, этот праздник…»
– Не приходит он, – вдруг проворчал Аркадий, ловко встраиваясь в соседний ряд. – Мы сами к нему ползем, как эти тачки. С предоплатой в виде надежды, что будет лучше. А выходит – один стресс. У вас, я гляжу, тоже не шибко удалось.
Сергей промычал что-то невнятное. Не хотелось разговаривать. Хотелось, чтобы мир замолчал.
– Я, например, пять лет на тёщу деньги копил, – внезапно продолжил таксист, словно ведя монолог с самим собой. – Чтобы она на юга съездила. Думал, отцепится. Ага, щас. Вернулась, говорит: «Там море грязное». И понесла опять. Так что ваше «не шибко» я в проекторе вижу, браток.
Сергей невольно хмыкнул. Было что-то абсурдно-успокаивающее в чужой, такой же нелепой истории. Пробка встала мёртво. Снег кружил в свете фонарей, словно вселенная статично.
– Знаете что, – сказал Сергей, чувствуя, как мысль о Марине и её неизбежных вопросах стала вдруг невыносимой. – Валите на Гоголя, в ту новую точку… как её…
– «У Заблудших»? – Аркадий фыркнул, но повернул руль. – Оригинально. Заблудись, чтоб найтись. Хотя кто их найдёт-то, этих заблудших? Все сидят, в телефоны тычут.
Заведение оказалось закрытым. На вывеске горели лишь две буквы, создавая унылое «УЗ…».
– Ну что, командир? – спросил Аркадий, не оборачиваясь. В его голосе не было раздражения, лишь усталая готовность ехать куда угодно, хоть на край света. А может, и дальше.
Сергей смотрел на темную витрину. Куда? Домой? В пустую квартиру, где единственным признаком жизни будет мигающий роутер? На вокзал? Уехать в никуда?
– Просто… езжайте, – тихо сказал он. – Куда-нибудь. Где тихо.
– Тишины в городе нет, – философски заметил Аркадий, выруливая на широкий проспект. – Она внутри. Или её нет вообще. Вы, я вижу, из второй категории.
Они ехали молча. Мимо сияющих витрин, мимо чужих окон, где мелькали тени празднующих. Сергей ловил себя на мысли, что не знает, куда хочет. Не знает вообще. Ни адреса, ни цели. Он был человеком без координат в ночи, и эта свобода была страшнее любого скандала.
– Жена есть? – неожиданно спросил Аркадий.
– Была.
– А кто-то ждёт?
Сергей хотел ответить «нет». Но язык будто сам выдавил: «Кот, наверное. И то, если не ушёл через форточку от тоски».
– Ага, – крякнул таксист. – А я вот собак не люблю. Шумят. А коты… они как люди замкнутые. Молчат, но знают всё. Мой, например, всегда знает, когда я с пустым баком домой приеду. Смотрит укоризненно.
Снег усиливался. Машина скользила в белой мгле. Радио, поймав какую-то волну, завело: «…Снег кружится, летит, летит…»
– Выключите, ради бога, – попросил Сергей.
Аркадий выключил. Воцарился звук шин, шуршащих по снежной каше. И в этой тишине Сергея вдруг осенило. Не озарение. А простая, ясная, как этот снег, мысль. Его никто не ждёт. И он никуда не хочет. Он просто бежит. От шума, от вопросов, от самого себя.
А бежать-то некуда. Все дороги в такую ночь ведут либо к чужим очагам, либо в холодную пустоту.
– Эх, – вздохнул Аркадий, будто поймав его мысль на лету. – Все вы, беглецы, как один. Адреса меняете, как перчатки. А спроси – зачем, куда? Молчите. Боитесь признаться, что дом – не место, а состояние. И состояние у вас, простите, – аховое.
– А у вас? – огрызнулся Сергей.
– У меня? – Таксист усмехнулся. – У меня гараж в Кучине. Там печка буржуйка, чайник и старый пёс Барбос, который вечно рад, даже если я без выручки. Он-то меня и ждёт. Не за подарок. А просто потому, что я его человек. Вот вам и адрес.
Они снова замолчали. Машина пересекла город, выехала на пустынную заснеженную дорогу. Сергею стало не по себе.
– Куда мы едем?
– А вы разве решили? – спросил Аркадий, и в его глазах в зеркале заднего вида мелькнула искорка.
– Нет, – честно признался Сергей.
– Ну вот. А раз не решили, значит, едем туда, где решение само вас найдёт.
Впереди, в снежной пелене, появился тёплый жёлтый свет. Небольшой придорожный домик, почти избушка. Из трубы валил дымок. На крыльце сидела огромная лохматая собака и, кажется, виляла хвостом, хотя разглядеть сквозь снег было трудно.
Машина остановилась.
– Это что? – спросил Сергей.
– Адрес, – сказал Аркадий, выключая двигатель. – Тот, который вы не смогли назвать. Где не нужно говорить тосты. Где можно молчать. И где тебя ждут, даже если не знают, что ты уже в пути. Иди, погрейсь. А я пока на заправку съезжу, чайку привезу.
Сергей вышел в колючий снег. Собака с крыльца не залаяла. Она встала, потянулась и добродушно махнула хвостом, будто ждала именно его. Он подошёл к окну. За ним виднелась простенькая кухня, на столе – небогатая, но аккуратная закуска, и одинокий старик что-то помешивал в кастрюльке. Он посмотрел на Сергея, не удивился, а просто кивнул и показал рукой на дверь, мол, заходи, с пути-дороги.
Сергей обернулся. «Солярис» и Аркадий исчезли, будто растворились в снежной круговерти. Остались только следы на свежем снегу, ведущие к этому порогу. Он не знал, чей это дом. Не знал, кто этот водитель. Но знал одно: здесь его ждали, чтобы дать согреться.
Он сделал шаг к двери. Собака мягко ткнулась мордой ему в ладонь. И впервые за весь вечер Сергей почувствовал не тягу бежать, а тихую, слабую, но вполне отчетливую тягу – остаться. Хотя бы до конца этого снега. Хотя бы до первой чашки чая.
* * *
От автора: Эта история немного выбивается из формата блога. Я занесу её в подборку «Мистика, Триллеры» – хотя это не совсем триллер, и не совсем мистика. Ставьте лайк, если вам заходят такие истории. Буду публиковать их чаще.