Я вышла из психоневрологического диспансера в понедельник утром. Провела там месяц. Лечилась от депрессии. Тяжёлой депрессии, которая накрыла меня после смерти мамы. Я не могла есть, спать, работать. Просто лежала и плакала. Муж Михаил настоял на госпитализации. Сказал, что нужна помощь специалистов. Я согласилась.
Месяц лечения помог. Врачи подобрали лекарства. Провели терапию. Я стала лучше себя чувствовать. Появился аппетит. Сон наладился. Врач сказал, что могу выписываться. Продолжать лечение амбулаторно.
Я позвонила Михаилу. Сказала, что выписываюсь. Он ответил коротко:
— Хорошо. Приезжай домой сама. Я на работе.
Голос был холодный. Отстранённый. Я не придала значения. Подумала, что занят. Взяла вещи. Поехала домой на такси.
Открыла дверь ключом. Зашла в квартиру. Тихо. Пусто. Михаил на работе. Дочка Маша в школе. Я прошла в комнату. Хотела переодеться. Лечь отдохнуть.
На столе лежал конверт. Официальный. С печатью суда. Я взяла его. Вскрыла. Достала документы. Начала читать.
"Исковое заявление. Истец: Соколов Михаил Петрович. Ответчик: Соколова Александра Николаевна. Требование: лишение родительских прав в отношении несовершеннолетней Соколовой Марии Михайловны."
Я перечитала несколько раз. Не понимала. Лишение родительских прав? Меня? Мою дочку? Михаил подал на лишение меня родительских прав?
Руки задрожали. Я села на диван. Продолжила читать. Михаил писал, что я ненадлежащая мать. Что нахожусь на учёте в психоневрологическом диспансере. Что представляю опасность для ребёнка. Что не способна выполнять родительские обязанности.
Слёзы полились сами. Я не могла остановить их. Михаил хочет забрать у меня дочь. Лишить меня прав. Сказать, что я плохая мать. Опасная. Психически больная.
Я позвонила ему. Он долго не брал трубку. Наконец ответил.
— Михаил, что это?! Ты подал на лишение меня родительских прав?!
— Да. Подал.
— Зачем?!
— Александра, ты месяц провела в психушке. Лечилась от депрессии. Ты не способна воспитывать ребёнка.
— Не способна?! Михаил, у меня была депрессия! Я лечилась! Мне стало лучше!
— Лучше? Александра, ты на учёте! У тебя психическое расстройство!
— Депрессия — это не психическое расстройство! Это болезнь! Которая лечится!
— Лечится. Но не вылечивается полностью. Врач сказал, что возможны рецидивы.
— Возможны! Но не обязательны! Михаил, я принимаю лекарства! Хожу к психологу! Всё под контролем!
— Под контролем? Александра, ты не могла даже встать с кровати месяц назад! Как ты будешь заботиться о дочери?!
— Буду! Так же, как заботилась всю её жизнь! Михаил, я её мать!
— Мать, которая лежала в психушке. Александра, я не хочу рисковать дочерью. Она останется со мной.
— Нет! Ты не можешь забрать её у меня!
— Могу. И заберу. Суд на моей стороне. У меня есть справка из диспансера. Есть свидетели, что ты не справлялась с ребёнком.
— Какие свидетели?!
— Наши соседи. Учительница Маши. Твоя сестра.
— Сестра?! Моя сестра свидетельствует против меня?!
— Да. Она сказала, что ты не могла заботиться о дочери. Что Маша была предоставлена сама себе.
Я не могла поверить. Сестра Ольга свидетельствует против меня? Мы всегда были близки. Поддерживали друг друга. Как она могла?
— Михаил, это неправда! Я всегда заботилась о Маше! Всегда!
— До депрессии. А когда она началась, ты забыла о дочери. Лежала и плакала. Маша сама себе еду готовила. Сама в школу ходила.
— Потому что мне было плохо! Михаил, у меня умерла мама! Я была в горе!
— Понимаю. Но ребёнок не должен страдать из-за твоего горя.
— Не страдал! Маша меня понимала! Поддерживала!
— Потому что вынуждена была. Александра, хватит. Решение принято. Подал иск. Жду суда.
Он бросил трубку. Я сидела с телефоном в руках. Не могла поверить. Это происходит на самом деле. Муж подал на лишение меня родительских прав. Пока я лечилась. Пока не могла защититься.
Я позвонила сестре. Ольга взяла трубку сразу.
— Оля, это правда? Ты свидетельствуешь против меня?
— Саша, прости. Михаил попросил. Сказал, что так будет лучше для Маши.
— Лучше?! Оля, он хочет забрать у меня дочь!
— Саша, ты же понимаешь. Ты болела. Не могла заботиться о ребёнке.
— Болела! Оля, это была депрессия! Не психоз! Не шизофрения! Депрессия!
— Но ты лежала в диспансере. Месяц. Саша, это серьёзно.
— Лежала, потому что нуждалась в помощи! Оля, у меня умерла мама! Я не справлялась!
— Понимаю. Но Маша не должна была видеть тебя в таком состоянии.
— Видела. И что? Дети должны знать, что родители тоже люди. Тоже болеют. Тоже страдают.
— Саша, я не хочу спорить. Михаил попросил дать показания. Я дала.
— Против меня. Своей сестры.
— Не против тебя. За Машу. Саша, пойми. Ребёнку нужна стабильность. А у тебя её сейчас нет.
Я бросила трубку. Заплакала. Сестра предала меня. Муж предал. Все против меня.
Я пошла к адвокату. Нашла по объявлению. Рассказала ситуацию. Адвокат выслушала внимательно.
— Александра Николаевна, скажите, вы действительно лечились в психоневрологическом диспансере?
— Да. Месяц. От депрессии.
— Есть диагноз?
— Да. Депрессивное расстройство. Средней тяжести.
— Это серьёзный диагноз. Суд может учесть его.
— Но я лечилась! Мне стало лучше!
— Лучше. Но полностью выздоровели?
— Врач сказал, что нужно продолжать лечение. Принимать лекарства. Ходить к психологу.
— То есть болезнь не прошла полностью.
— Нет. Но под контролем.
Адвокат кивнула. Делала пометки.
— Александра Николаевна, у вас есть свидетели, которые подтвердят, что вы хорошая мать?
— Не знаю. Все, кого знаю, на стороне мужа.
— Подруги? Коллеги?
— Подруга есть. Лена. Она знает, что я люблю дочь. Всегда заботилась о ней.
— Хорошо. Попросите её дать показания. Ещё кто-нибудь?
— Психолог из диспансера. Она говорила, что я справлюсь. Что смогу вернуться к нормальной жизни.
— Отлично. Попросим её дать заключение. Александра Николаевна, скажите честно. Вы способны заботиться о дочери сейчас?
— Да. Способна. Мне стало лучше. Я готова быть матерью.
— Тогда будем бороться. Подготовим защиту. Соберём доказательства. Докажем суду, что вы достойная мать.
Я вышла от адвоката с надеждой. Может, не всё потеряно. Может, удастся отстоять права.
Дома я попыталась поговорить с дочерью. Маша пришла из школы поздно. Молчаливая. Избегала моего взгляда.
— Машенька, как дела в школе?
— Нормально.
— Уроки сделала?
— Да.
— Маша, мне нужно поговорить с тобой. О папе. О суде.
Она подняла глаза. Посмотрела на меня.
— Мам, папа сказал, что ты больна. Что тебе нельзя со мной жить.
— Машенька, это неправда. Я болела. Но мне стало лучше.
— Папа говорит, что ты опасна.
— Опасна?! Маша, я твоя мама! Как я могу быть опасной для тебя?!
— Не знаю. Папа так сказал.
— Маша, ты веришь папе?
Она помолчала. Потом тихо:
— Да.
Сердце ухнуло вниз. Дочь верит отцу. Не мне. Считает меня опасной.
— Машенька, скажи честно. Ты хочешь жить с папой?
— Да.
— Почему?
— Потому что с ним спокойнее. Он не плачет. Не лежит целыми днями. Работает. Заботится обо мне.
— А я не заботилась?
— Заботилась. Раньше. А потом перестала.
— Потому что болела! Маша, у меня умерла бабушка! Мне было тяжело!
— Знаю. Но мне тоже было тяжело. Мам, я приходила из школы, а ты лежала и плакала. Я не знала, что делать. Боялась.
— Боялась меня?
— Не тебя. За тебя. Думала, что ты не выздоровеешь. Что останешься такой всегда.
Слёзы полились снова. Я обняла дочь. Она не ответила на объятие. Стояла неподвижно.
— Машенька, прости меня. Я не хотела, чтобы ты страдала. Я просто не справлялась.
— Мам, папа говорит, что лучше мне жить с ним. Что так будет спокойнее.
— А ты что думаешь?
— Думаю, что он прав.
Я отпустила её. Она ушла в свою комнату. Закрыла дверь. Я осталась одна. Поняла, что проиграла. Дочь на стороне отца. Не хочет жить со мной.
Суд назначили через две недели. Я готовилась. Собирала документы. Просила подругу Лену дать показания. Она согласилась. Психолог из диспансера написала заключение. Что я стабильна. Что принимаю лекарства. Что способна заботиться о ребёнке.
День суда настал. Я пришла с адвокатом. Михаил был с другой стороны. С адвокатом. И с Машей. Дочь сидела рядом с отцом. Не смотрела на меня.
Судья зачитала иск. Михаил требовал лишить меня родительских прав. Аргументы: психическое заболевание, лечение в диспансере, неспособность заботиться о ребёнке.
Судья спросила у меня:
— Александра Николаевна, вы признаёте, что лечились в психоневрологическом диспансере?
— Да. Признаю. Лечилась от депрессии.
— Сейчас чувствуете себя лучше?
— Да. Принимаю лекарства. Хожу к психологу. Состояние стабильное.
— Способны ли вы заботиться о дочери?
— Да. Способна. Я люблю её. Хочу быть рядом.
Судья посмотрела на Михаила.
— Михаил Петрович, почему вы считаете, что супруга не способна воспитывать ребёнка?
— Потому что она психически больна. Ваша честь, она месяц провела в диспансере. Это серьёзно.
— Депрессия лечится. Александра Николаевна находится под наблюдением врачей.
— Но гарантий нет. Может случиться рецидив. Маша может пострадать.
Судья позвала психолога из диспансера. Та дала показания. Сказала, что я стабильна. Что депрессия под контролем. Что могу заботиться о ребёнке при условии продолжения лечения.
Потом позвали Машу. Судья спросила:
— Мария, с кем ты хочешь жить?
Маша посмотрела на отца. Потом на меня. Потом тихо:
— С папой.
— Почему?
— Потому что с ним спокойнее.
— А маму ты любишь?
— Люблю. Но боюсь.
— Чего боишься?
— Что она снова заболеет. Что будет плакать. Что не сможет заботиться обо мне.
Судья кивнула. Объявила перерыв. Мы вышли в коридор. Адвокат сказала:
— Александра Николаевна, шансы невысокие. Дочь хочет жить с отцом.
— Но я её мать!
— Суд учитывает мнение ребёнка. Особенно в таком возрасте. Маше двенадцать лет. Её мнение важно.
— Что делать?
— Можно предложить компромисс. Не лишение прав, а определение места жительства с отцом. Вы сохраните права. Но Маша будет жить с ним. У вас будут встречи по графику.
Я подумала. Компромисс лучше, чем полное лишение прав. Хоть какая-то связь с дочерью останется.
Судья вернулась. Огласила решение:
— Суд отказывает в удовлетворении требований о лишении родительских прав. Александра Николаевна Соколова сохраняет права. Но определяется место жительства ребёнка с отцом. Встречи с матерью по графику. Раз в неделю.
Я выдохнула. Права сохранила. Но дочь жить будет с отцом. Видеться буду раз в неделю. Это не то, чего хотела. Но лучше, чем ничего.
Прошло полгода. Маша живёт с Михаилом. Я вижу её по субботам. Встречаемся в кафе. Разговариваем. Она постепенно оттаивает. Перестаёт бояться. Видит, что мне лучше. Что я справляюсь.
Недавно она сказала:
— Мам, может, я вернусь к тебе? Хочу попробовать.
Я обняла её. Заплакала от счастья. Моя девочка возвращается. Не сразу. Постепенно. Но возвращается. Потому что я боролась. Не сдалась. Доказала, что достойна быть матерью. Даже после психоневрологического диспансера. Даже после депрессии. Потому что материнство не зависит от болезней. Оно зависит от любви.