Великая неизвестная битва
Битва была. Войско Мамая потерпело сокрушительное поражение. Последствия победы вскоре станут огромной моральной и духовной силой, которая не только будет укреплять строительство единого государства через сто лет, но и станет великой вехой нашей истории. Это, пожалуй, то определенное, что с уверенностью можно сказать о данной битве. Остальное – сложнейшее сочетание исторических фактов, легенд, преданий, сказаний, тайн и новых открытий. Исторические исполины: Дмитрий Донской, Пересвет, Ослябя, Сергий Радонежский, Дмитрий Боброк Волынский, Мамай, Челубей – все они сегодня в свете многого неизвестного, выходя из русской легенды, отбрасывают великие тени. Тени Куликова поля. Попробуем и мы, привлекая разные исторические источники, начать свое движение между этими великими тенями.
Рождение легенды
Национальный миф-предание о событиях Куликовской битвы был рожден из данных четырех источников: Летописной повести, «Жития Сергия Радонежского», «Задонщины» и «Сказания о Мамаевом побоище». Интересно, что всё это не единые тексты, а целая россыпь разных списков и редакций. К ним можно прибавить еще и Синодик (тексты с поминанием погибших). Интересно, что самый ранний письменный рассказ будет составлен только через 28 лет после великой битвы. Тексты «Куликовского цикла» не только кладезь древнерусской литературы, но и собрания записанных устных легенд, рассказов, мифов, которыми к 20-м гг. XV века наполнилась народная память. Уже тогда, в правление сына Дмитрия Донского Василия I, главные действующие лица превратились в легенды, исполинов, в великие тени. Легенда эта существует и поныне. Однако ученые уже более ста лет внимательно изучают исторические источники: грамоты, списки, редакции, артефакты. И с каждым годом легенда приобретает новые очертания, подробности и краски. С каждым новым научным открытием тени Куликова поля оживают…
Зачин
В начале декабря 1379 года в небольшое село Стромынь приезжают княжеские сани. Здесь Дмитрия Московского уже ожидает один из его опекунов – старец Сергий. Сергий освящает небольшую церковь в честь Успения Пресвятой Богородицы. Князь исполнил свое обещание, данное после победы над ордынцами на реке Воже, заложить и впоследствии облагодетельствовать монастырь. Дело в том, что сама битва произошла в начале августа 1378 года, как раз во время Успенского поста. Павших в ней русских воинов хоронили как раз на Успение.
Позже преподобный Савва Сторожеский озвучит цель этого строительства более конкретно: «… чтобы собрать в монастырь нарочитых молитвенников о победе над врагом». Эта встреча Сергия и князя Дмитрия – последняя подтвержденная источниками до событий Куликовской битвы. Несколько месяцев стороны готовились к решающему столкновению.
В это время Мамай собирает огромное войско. Состав его известен хорошо: помимо татар, были представители народов Поволжья, Кавказа, Крыма. Принимали участие армяне и генуэзцы. Ермолинская и Львовская летописи помогают представить эту многоязычную армию: «бесермены, армены, фрязи, черкасы, буртасы, ясы, черемисы, мордва». Мамай, скорее всего, понимал, что это его последний шанс устоять. В Каффе генуэзцы ждали от него договора (концессий) по добыче и вывозу из Руси мехов, воска и меда. Возвращение Руси в систему выплаты дани, прекратившейся окончательно с 1374 года, было еще одной целью. К 1380 году Москва и союзные княжества уже контролировали весь торговый трафик в Верхнем и Среднем Поволжье. Главный «могильщик» Мамая, хан Тохтамыш, уже начинает принимать присяги некогда подчиненных Мамаю беков и эмиров. В этой ситуации Мамай идет ва-банк.
Великая легенда
Великая легенда рождается в текстах «Куликовского цикла». Согласно исследованиям академиков Алексея Шахматова и Сергея Азбелева, прежде чем появиться на страницах рукописей летописцев XV века, все эти легенды и предания существовали в устной традиции. Академики, продолжая научную традицию, все-таки устанавливают первоначальный источник, который позже ляжет в основу всех текстов «Куликовского цикла». Через шесть лет после битвы, в 1386 году, неизвестный летописец внесет в текст Новгородской летописи бесценный рассказ некоего человека, близкого к одному из участников сражения, союзнику Дмитрия Донского, сыну покойного Литовского князя – Дмитрию Ольгердовичу. Вскоре устные легенды снова начали свое путешествие в сознании простых людей и ученых книжников. До современности эта история дошла многогранным героическим эпосом.
История начинается с того, как князь Дмитрий принимает решение выступить первым навстречу Мамаю. Московская разведка работала исправно, докладывая о том, что войско «бека всех беков» подходит к реке Воронеж, двигается крайне медленно. К тому же князь рязанский Олег, ведший «двойную игру», также охотно передавал сведения о движении неприятеля. Силы, собранные Москвой, поражали. Можайск, Коломна, Звенигород, Серпухов, Волок, Боровск, Переславль, Дмитров, Владимир, Кострома, Юрьев и еще несколько десятков городов. На битву явятся силы Белозерского, Ярославского, Ростовского, Стародубского, Кашинского, Дорогобужского, Елецкого, Мещерского, Тарусско-Оболенского, Новосильского княжеств. Своих воинов приведут Ольгердовичи – Александр и Дмитрий. Такие силы будут собраны воедино впервые за много лет.
Базированные сурожане
Удивительным образом в войске Дмитрия Донского были некие сурожане. «Сказание о Мамаевом побоище» даже знает их имена: «Василей Капица, Сидор Елферьев, Констянтин, Кузма Коверя, Семион Онтонов, Михайло Саларев, Тимофей Весяков, Дмитрей Черной, Дементей Саларев, Иван Ших». Несмотря на русские имена, происхождение сурожан было нездешним. Все они как-то относились к городу Судаку (Сурожу), находившемуся в то время под контролем генуэзцев. Сурож был вторым по значимости после Каффы торговым хабом между Западной Европой и Востоком. Но откуда они взялись в Москве? Источники обнаруживают поселения купцов-сурожан в Москве середины XIV века. В 1356 году летописец записал: ««Того же лета прииде на Москву изо Орды Ирынчеи и с ним гости сурожане». Это было первым упоминанием о них в истории Руси. Сурожане ко времени Куликовской битвы образовывали верхушку купеческого слоя. Основным их бизнесом были меха. Прибыль от торговли этим товаром была огромной и доходила до 1000%. За несколько лет до битвы Мамай договорился с конкурентами сурожан – генуэзцами из Каффы – о будущих «меховых концессиях» на Руси, если ему удастся «вернуть русских в иго». Возможно, сурожане были прямыми конкурентами людей из Каффы. Возможно, проводниками (они прекрасно знали степные дороги) и дипломатами. Об одной из важнейших функций сурожан говорят строки Киприановской редакции «Сказания о Мамаевом побоище»: «и другая вещь: аще прилучится недостаток в коей потребе, и си куплю сотворяют по обычаю их». Таким образом, основной ролью «гостей» было снабжение войска, с чем они, судя по всему, успешно справились.
Разведка
… Разведка Дмитрия Донского сработала эффективно. Сначала к Мамаю был послан некий гонец Захарий Тютчев с золотом и серебром. Богатые подношения должны были ввести Мамая в заблуждение, заставить его поверить, что Дмитрий настроен решить дело миром. В районе Рязани Тютчев узнает о договоренности Мамая с Олегом Рязанским и якобы получает информацию о планах врага соединиться с Ягайло. В Москве эту информацию проверили, выслав доброхотов к Ягайло. Те, видимо уже в начале августа, успокоили: Ягайло с войском ушел на Запад из Одоева.
В июле 1380 года другая группа разведчиков «на сторожу» была направлена в сторону ставки Мамая в район рек Быстрой и Тихой Сосны для сбора информации. Имена разведчиков известны благодаря Сказанию и Никоновской летописи: Родион Ржевский, Андрей Волосатый, Василий Тупик и «иные крепкие и мужественные на сие». Вслед была послана вторая группа («вторая сторожа») в лице Климента Поленина, Ивана Свято-Тупика. В некоем «поле» группа Поленина встретила Василия Тупика, который сказал, что Мамай идти не спешит и якобы ждет встречной поддержки от Ягайло.
Поскольку в Москве уже знали, что Ягайло на помощь ордынцам не придет, то быстро было принято решение выступать первыми навстречу Мамаю, оставив Москву позади. Решено было назначить сбор войска в Коломне.
Загадка главного благословения
К середине августа объединенное войско собирается в Коломне. Скорее всего, там происходит окончательная сверка разведданных. К тому же Никоновская летопись и «Сказание о Мамаевом побоище» сообщают, что руководил действиями московского князя митрополит Киприан. Тогда же Дмитрий Донской посещает Троицкий монастырь и получает благословение Сергия Радонежского. Сергий дет ему в помощь «двух воинов от своего полку чернечьскаго» Пересвета и Ослябю. Летописец вложит в уста Сергию фразу: «Победишь, господин, супостатов своих» и «Не сейчас еще, господин мой, смертный венец носить тебе, но через несколько лет». Эти данные станут основой нашей национальной легенды.
Удивительно, но легенда о поездке Дмитрия Донского живет уже много веков. Но в 1959 году академик Михаил Тихомиров, проанализировав Пахомиевскую редакцию Жития Сергия Радонежского, обнаружил небольшой рассинхрон событий. По его версии преподобный старец-опекун мог встретиться с Дмитрием за несколько месяцев до битвы. Другой видный исследователь, профессор, доктор исторических наук Владимир Кучкин, относит встречу к периоду 1378 года как раз перед битвою на Воже. Профессор, сравнивая тексты жития, нашел ранний текст и поздние правки, на основе чего выстроил свою гипотезу. Когда же могла произойти эта встреча? В летописных текстах подтверждается встреча Дмитрия и Сергия в начале декабря 1379 года на освящении монастыря и церкви Успения Богородицы, которую московский князь обещал построить в честь победы на Воже.
Так или иначе, факт самой встречи и благословения Сергия серьезными исследователями не отрицается. Роль Сергия Радонежского как старейшего опекуна и абсолютного духовного авторитета, который всегда поддерживал князя, неоспорима.
Загадки Пересвета
Другим сюжетом, который становится с каждым новым исследованием более интересным, является загадка знаменитых монахов Пересвета и Осляби, которых Сергий, согласно легенде, дал в помощь Дмитрию Донскому. Как гласит предание, инок Пересвет (то ли в прошлом боярин, то ли богатырь) погиб во время поединка с ордынским богатырем Челубеем. После битвы он был похоронен в Москве, в стенах Старого Симонова монастыря. Тогда же погиб и там же был похоронен Ослябя (в монашестве – Андрей).
Когда исследователи начали анализировать Епифаньевско-Пахомиевскую редакцию Жития Сергия Радонежского, то оказалось, что самые древние тексты не содержат информации о посылке Сергием двух иноков. Вообще не указывают имена Пересвета и Осляби. Известие о монахах-богатырях появится спустя четверть века в житии преподобного, написанном Пахомием Сербом. Затем появятся уже в «Задонщине», которая известна науке в шести списках! Одним из самых таинственных древнейших авторов был некий Ефросин, монах Кирилло-Белозерского монастыря. Ефросин был первым русским энциклопедистом. Ему принадлежит авторство одного из списков жития Сергия Радонежского, в котором Пересвет и Ослябя – реальные исторические фигуры, не имеющие признаков иночества и монашества. Ефросин к тому же упоминает, что на Куликовской битве вместе с Пересветом был и его племянник Яков. Поздние редакции назовут Якова сыном Пересвета. Все трое – воины в доспехах и с боевым опытом.
Что же еще известно из множества списков о Пересвете? Каково его происхождение? Александр Пересвет был человеком светским и других имен не имел. Был «бывшим брянским боярином» и «любчанином». Древнейший Синодик XV века с именами павших почему-то не упоминает его имени. Отсутствует оно и в Синодике Троицкого монастыря. Сегодня сложно сказать, почему такое возможно. Но следы Пересвета навсегда исчезают именно после Куликовской битвы. Скорее всего, он погиб одним из первых по одной (полусказочной) версии в поединке с Челубеем, по другой – в первые минуты боя. Может быть, тайна его биографии прольет свет на тайну его гибели?
Разгадку происхождения дает всего лишь одно слово, которым назван Пересвет – «любочанин». Любочанами в средние века называли людей, происходивших из города Любутска. В XIV веке этот город был частью Брянских земель, которые контролировались тогда Литвой. Но вот какая интересная подробность: земли эти и сам Любутск были частью владений Дмитрия Ольгердовича. Того самого князя, что в свое время пировал с юным Дмитрием Московским в Переславле, поздравляя его с крещением новорожденного сына. Того самого Дмитрия Ольгердовича, что людьми и войском поддержал Москву в битве на реке Воже. Именно Дмитрий Ольгердович лично знал нескольких опекунов: митрополита Алексея и Сергия Радонежского. И наконец, Дмитрий Ольгердович возглавлял Передовой полк на Куликовской битве.
О прочной связи Пересвета с Любутском и Дмитрием Ольгердовичем не раз говорил и профессор Александр Зимин. Он проанализировал биографию «выезжего из Литвы» известного публициста, военного, изобретателя Ивана Пересветова, который утверждал, что свое происхождение ведет от того самого «куликовского» Пересвета.
Итак, Александр Пересвет был как-то связан через свою «литовскую» юрисдикцию с союзником Москвы Дмитрием Ольгердовичем. Однако по национальной легенде (первоисточником которой были устные предания и истории) Пересвет попадает на Куликово поле благодаря Сергию Радонежскому. Были ли они знакомы? Пространная редакция летописной повести, которая возникла намного раньше «Сказания о Мамаевом побоище», говорит именно о том, что Пересвет был послан к Дмитрию Сергием Радонежским. Но если Пересвет не был монахом Троицкого монастыря, то в каком же качестве он был послан?
Далее мы попадаем (как часто это бывает в истории Куликовской битвы) в пространство гипотез. В своих трудах известный советский историк Андрей Никитин обращается к «Троицкой легенде». Согласно ей, Сергий Радонежский передал просфору и письмо с благословением Дмитрию Донскому не лично в руки, а через «инока Александра Пересвета». Возможно, эту легенду услышал автор «Сказания о Мамаевом побоище». В его тексте это превратилось в историю с поездкой Дмитрия Донского к Сергию и «выделение» Сергием двух иноков-богатырей в помощь перед грядущей битвой.
Возможно ли установить место встречи Пересвета, везущего просфору и сергиево благословение, либо с Дмитрием Ольгердовичем, либо с Дмитрием Донским? При внимательном изучении ответ нам дает Пространная летописная повесть. Здесь в тесте отмечена странная остановка войска московского князя на берегу реки Дон. А в «Сказании…» автор написал про место «нарицаемое Березуй, яко за двадесять и три поприща до Дону». В этом месте «наехали» (прибыли в войско) братья Ольгердовичи. Есть вероятность, что Пересвет и Ослябя были с ними. В этом месте, по преданию, на пути к месту битвы Дмитрий Донской останавливается с войском у деревянной часовни Дмитрия Солунского, недалеко от Скопина. Здесь Александр Пересвет передает просфору и письменное послание Сергия Дмитрию. Помолившись, Пересвет оставляет здесь свой знаменитый посох. Народные легенды бережно хранят память об этом событии. Сам посох – местночтимая реликвия, которая сегодня находится в построенном на этом месте Дмитровском Ряжском монастыре. Интересно, что сам артефакт и святыня «Пересветова дубинка» известна на Руси более семи веков.
Как же погиб Пересвет? Классическое предание говорит нам о том, что Пересвет был смертельно ранен в поединке с ордынцем Челубеем. Но, скорее всего, если признавать сюжет с поединком поздней вымышленной вставкой в текст «Сказания о Мамаевом побоище», то остается одна гипотеза, хоть как-то связанная с источниками. Возможно, Пересвет находился в составе Передового полка, возглавляемого его «сюзереном» Дмитрием Ольгердовичем. Приняв первый и самый мощный удар, большая часть полка погибла. Погиб и Пересвет. А что же Ослябя?
Загадка Осляби
Классическая легенда называет Андрея Ослябю «братом» Пересвета, «любочанином» и «чернецом», которого направил Сергий Радонежский в помощь Дмитрию Донскому. Подробностей об этом человек почти нет. На страницах источников он остается как бы тенью Пересвета. И вот что интересно: однозначных данных о его гибели в битве нет, кроме легенды о его совместном с Пересветом захоронении в Москве. В исследовании советского историка, доктора наук Вадима Егорова отмечается интересный факт. Неожиданно через годы после великой битвы Ослябя воскресает из мертвых! Разбирая акты местнических споров 90-х годов XIV века исследователь наткнулся на упоминания имени Андрея Осляби. Получается, что Ослябя был жив и служил боярином при дворе тогдашнего митрополита Киприана. Ну, а монашество он принял позже. На страницах Московского Летописного свода великий князь, сын Дмитрия Донского Василий посылает в осажденный турками Царьград "много серебра и милостыню с черньцомъ Родионом Ослебятемъ, иже прежде былъ боярин Любутьскы".
Каким же образом Ослябя в классической легенде мог превратиться в монаха на Куликовом поле? Как всегда всё дело в нюансах и отдельных небольших исторических источниках. В одной из грамот 1483 года упоминается Ослябя как участник сделки по обмену города Алексин на слободу Караш. Основные стороны сделки – Василий I и митрополит Киприан. Этот текст был копией более ранней грамоты, в этой копии напротив имени Осляби была сделана приписка «чернец». Так Ослябя «становится» монахом, а образ «Осляби чернеца» мог легко «перекочевать» в Кирилло-Белозерский список «Задонщины», который был составлен в те же годы XV века.
Еще важно, что, согласно Воскресенской летописи, под 1425 годом упомянут сын Андрея Осляби Акинф Ослебятев. Ну, а впервые Акинф появляется еще в 1391 году в Уставной грамоте Владимирскому Царевноконстантиновскому монастырю. Многодетный боярин Андрей Ослябя, у которого было трое детей, два сына и дочь, судя по правкам в грамотах, принимает монашество только в 90-е годы XIV века.
Итак, после Коломны все главные русские герои Куликовской битвы уже на месте – в 40 километрах на восток от Куликова поля, недалеко от города Скопина Рязанского княжества, около древней деревянной часовни Дмитрия Солунского. Именно сюда направились основные силы после «смотра» в Коломне. Именно здесь Пересветом будет передано благословение Сергия Радонежского. Именно отсюда, получив очередные данные разведки, князь Дмитрий начнет поход до места великой битвы.
Продолжение следует