Актёр Пермского театра кукол Владимир Пенягин — о Хтоническом Деде, душе Грегора Замзы, Каменном госте и других необычных персонажах, а также о том, как переплетаются кукольный и драматический театр
Главное время для любого детского театра — новогодние праздники и зимние каникулы. Пермский театр кукол — не исключение: здесь только что прошла премьера современной версии «Щелкунчика» (6+), и билеты были раскуплены на все показы практически сразу. Актёры по традиции празднуют Новый год по старому стилю — 14 января. До этого им некогда, у них ёлки… Владимир Пенягин, артист Пермского театра кукол, не исключение. Он занят в большинстве спектаклей репертуара, одинаково профессионально, с мастерством и изяществом, управляя куклами разных конструкций и играя «в живом плане» … Но на интервью он время нашёл.
— Вы с детства мечтали быть кукольником или всё же думали о драматическом театре?
— Как, наверное, всем актёрам, больше всего мне хотелось сниматься в кино! В одиннадцатом классе я пришёл в школьную театральную студию, мы выпустили спектакль «Беда от нежного сердца», и я почувствовал себя человеком театра. Стал задумываться, куда пойти учиться после школы, и тут руководитель нашей студии рассказала, что Пермский театр кукол объявляет набор в Ярославском театральном институте, у мастера Вадима Александровича Домбровского.
Шёл 1993 год; тогда худруком пермских «кукол» был Игорь Нисонович Тернавский, ему надо было решать кадровые вопросы, и он договорился о целевом наборе: мы отучимся в Ярославле и вернёмся в Пермь. Удобно: вся группа — пермяки, квартиры предоставлять не нужно, а образование у нас будет очень хорошее, профильное.
Я тогда подумал: какая разница, каким путём я приду в кино — через драматический театр или через кукольный? Это же всё где-то рядом! Попробовал — и поступил.
Учиться мне очень нравилось: красивый город, дружная группа… Пятеро пермяков — два парня и три девочки — были настоящим костяком курса, остальные наши сокурсники были все из разных городов, а мы кучкой держались. Но в результате из пятерых я один в Пермь вернулся в театре кукол работать, остальные разбежались кто куда: кто-то в Питер уехал, кто-то в Москву; очень немногие сегодня остаются в профессии. Большинству пришлось бросить театр.
А я остался.
— И не жалеете?
— Я 28 лет в одном театре. Сейчас я в таком возрасте, когда начинаешь задумываться, что ты сделал в этой жизни, правильной ли дорогой ты шел… Я не исключение и, к счастью, понимаю, что, видимо, всё сделал правильно, что это — моё.
— У вас в последнее время было очень много необычных ролей, но, наверное, самая необычная — в спектакле «Кама. Горт. Легенды» (18+ — ред.). У вас там такой персонаж интересный! И в целом спектакль необычный — он играется на открытом воздухе, в нём оживают коми-пермяцкие легенды, очень архаичные и совсем не похожие на детские сказки.
— Очень интересная работа! Драматург Саша Хромов написал сценарий, и мы с Дмитрием Сергеевичем Вихрецким (худрук Пермского театра кукол и режиссёр спектакля — ред.) буквально по шагам этот сценарий прошли. Там расписано каждое действие, каждое движение. Мы сначала даже растерялись: общая картина никак не выстраивалась; но постепенно всё проявилось. Мой персонаж — это не человек, а дух, и там даже не очень понятно, добрый он или злой; скорее всего, мой герой вне этих рамок, он очень чужой для людей, этакий джокер из мира духов. Дмитрий Сергеевич мне сказал, чтобы я не пытался его играть серьёзно, он же шутник, у него всё с усмешкой… И, мне кажется, я нашёл это зерно роли, и этот Хтонический Дед у меня получился.
— Вам для этого спектакля пришлось осваивать какие-то новые компетенции?
— Пришлось учиться игре на бубне, это было очень интересно. Понимаю, что это звучит, как острОта команды КВН «Уральские пельмени» — «кафедра игры на бубне»! Но это, правда, был новый для меня опыт: композитор спектакля Анна Булгакова говорила, что бубен символизирует биение жизни, стало быть, у меня должно быть верное чувство ритма.
— В одной из самых свежих премьер вашего театра — «Скачайте ваши души» (16+ — ред.) вы выступаете как драматический актёр, там вообще никакого взаимодействия с куклами и предметами у вас нет...
— Как это нет? Там же ростовая кукла — певец Скай!
— Но вы же не управляете этой куклой!
— Я с ней общаюсь, взаимодействую. Это и есть театр кукол: мы — актёры, и куклы — тоже актёры; и у нас происходит диалог. В любом случае, наш театр — это театр кукол, даже если я выступаю в «живом плане». Скай — это призрак, воспоминание, живущее в загробном мире благодаря памяти его безумных фанаток, и вот эти безумные фанатки, которых играют живые актрисы, и кукла Скай составляют одну реальность.
Или, помните, там есть ещё один безумный персонаж — бабка-кошатница? Вот она кто — человек или кукла? Её играет живая актриса, но она вся увешана куклами-кошками, и, по сути, она тоже кукла.
А помните «Толстую тетрадь» (18+ — ред.), которую у нас поставил Александр Витальевич Янушкевич? У меня там было сразу девять ролей. Одна из них — просто мечта. Я играл умершего дедушку, человека-могилу: выходил, красиво ложился и превращался в погребальный холмик. На мне был пиджак с нашитыми пластмассовыми растениями, какими-то веточками… Там же я играл Кюре в образе человека-двери. Недавно вышел спектакль Янушкевича «Маленькие трагедии» (16+ — ред.), и снова я у него играю дверь. Каменный гость — это же человек-стела, такая стена с лицом и руками.
Когда готовили реквизит, с моего лица гипсовый слепок делали. Сначала Каменный гость появляется в образе изваяния, а потом незаметно происходит подмена — и вот уже у меня живое лицо.
— Ещё одна ваша роль, которую невозможно не вспомнить — в «Превращении» (16+ — ред.) по Кафке. Она очень тёплая, очень оживляет эту мрачную фантасмагорию…
— Да, я играю душу Грегора Замзы, его человеческое начало, а сам Замза — маленькая кукла, которую водят два человека. Режиссёр Александр Борок увидел меня в Челябинске на фестивале, где мы играли спектакль Янушкевича «Нармахнар» (18+ — ред.). Когда Борок приехал в Пермь ставить «Превращение», он вызвал меня в театр, попросил снять рубашку, посмотрел и сказал: «Нормально. Пойдёт. У тебя получится».
Это один из моих любимых спектаклей, хотя и один из самых сложных. Роль там непроходная, ответственная, для меня это было серьёзное движение вперёд.
— Вы всё больше играете в «живом плане», практически как актёр драмы. Нынче театр кукол очень много заимствует у драматического…
— Но и наоборот тоже! Современный драматический театр очень многое заимствует у кукольного. Сейчас драма осваивает предметный мир, предметы начинают там играть роли, появляется действующий реквизит. Очень много драматических театров приглашают на постановки режиссёров-кукольников, того же Янушкевича, например.
— Мечту сыграть в кино вы уже похоронили?
— Я снимаюсь иногда. В рекламе, в фильмах молодых режиссёров. Например, снялся в двух сериях сериала «Некрасивая подружка», мой соученик Денис Елеонский выступил в роли режиссёра, он меня и пригласил. А ещё снимался в эпизоде «Сердца Пармы». Было забавно: пришёл на премьеру — а моей роли нету вообще! Вырезали… Они планировали делать после фильма сериал, для этого снимали больше эпизодов, чем вошло в фильм. Но про сериал пока ничего не слышно.
— А в театре вы сыграли всё, что хотели?
— Ну, Гамлета я уже вряд ли сыграю… Хотя почему? Гамлеты бывают разные! У меня был бы деревенский Гамлет. Я ведь родом из деревни, самое мне близкое театральное амплуа — простак, такой, например, как Емеля или Иван-крестьянский сын из одноимённого спектакля. Мне всегда удавались роли простых людей, здесь есть что сыграть.