Вопросы.
Что бы мне ответили мои бывшие друзья из той бывшей далёкой киевской русско-еврейско-украинской тусовки, искренние ценители толстых книг по мировой и русской философии и бескорыстные организаторы лучших выставок живописи и концертов, если бы я им тогда сказал, что правительство, которое они будут защищать и оправдывать, запретит сегодня Булгакова, Глинку, и Чайковского в нашем родном городе? Что они чувствуют по поводу этого сегодня? Как они вспоминают сейчас наши те мечты, разговоры и споры? Помню, когда-то они были очень против отделения Украины от России и не мыслили жизни без поездок в Москву и Питер.
Если бы толпа на Майдане в 2014 году знала, как быстро, неотвратимо и на сколько тысяч умножат «небесную сотню» только что приведенные ими к власти люди, рванулись ли бы они, безоружные, на штурм Банковой, чтобы душить и рвать эту власть зубами и ногтями? Сколькие из них сумели заметить, что с борьбой с коррупцией и путем в Европу что-то совершенно не сложилось изначально?
Возвращаюсь к любимым вчерашним фразам о том, что «насилием ничего невозможно изменить» или что «ненасилием ничего невозможно изменить», чтобы вдруг заметить, что если чем-то невозможно изменить мир - это правильными красивыми фразами и чувствую лозунги, как груз на шее живой, захлебывающейся от сомнений мысли. С каждым днем этих вопросов всё больше, они разлетаются и рикошетят от стен времени.
По-прежнему не делю моих близких из бесконечно недавнего прошлого на друзей и врагов. Человек, даже самый ничтожный, существо бесконечно сложное и достойное шанса на понимание. Мир обид и прощений - территория детства, где все поправимо.
Мне очень важно обмануть вирус ненависти, которым с целью нашего уничтожения пропитали слова, снег и воздух.
