Катя сидела на кровати в палате и смотрела на сына. Трое суток в роддоме. Завтра выписка. Максим обещал приехать утром, купить цветы, привезти детскую одежду.
Телефон лежал рядом. Она взяла его и написала мужу.
— Макс, ты помнишь про завтра?
Ответ пришёл через минуту.
— Конечно, помню. Всё готово. Люблю вас.
Катя улыбнулась и положила телефон. Сын посапывал в пелёнке. Маленький, красный, её третий ребёнок. Первый общий с Максимом.
Она надеялась, что этот ребёнок всё исправит. Что свекровь, наконец, примет её. Что Максим станет увереннее. Что семья станет семьёй, а не полем боя.
Валентина Ивановна была против их брака с самого начала. Она называла Катю охотницей за молодыми мужчинами. Говорила, что тридцатишестилетняя разведённая с двумя детьми специально подцепила её двадцатичетырёхлетнего сына.
Когда Катя забеременела, свекровь устроила истерику. Кричала, что это ловушка. Что Катя хочет привязать Максима навсегда. Что роды в таком возрасте опасны. Что ребёнок может родиться больным.
Максим метался между матерью и женой. Успокаивал обеих. Обещал обеим, что всё будет хорошо. Катя видела, как он разрывается. Но думала, что после рождения сына всё изменится.
Утром в день выписки Катя проснулась рано. Оделась, собрала вещи, покормила сына. Максим должен был приехать к десяти. Она села у двери палаты и стала ждать.
В половине десятого пришло сообщение.
— Катюш, у мамы сердце. Не могу приехать. Вызывай такси.
Она прочитала сообщение три раза. Потом перечитала ещё раз.
Позвонила мужу. Он не взял трубку. Написала ему.
«Макс, что случилось?»
«Скорая приехала. Маму везут в больницу. Не знаю, что с ней. Извини, солнышко».
Катя посмотрела на сына. Он спал в конверте. Маленький свёрток, которого она должна везти домой одна. Без мужа. Без цветов. В такси.
Она вызвала машину и спустилась вниз. Водитель помог донести сумки. Катя села на заднее сиденье, прижала к себе ребёнка и заплакала. Тихо плакала всю дорогу домой.
Максим приехал домой только вечером. Лицо было виноватое, но спокойное.
— Катюш, прости. Маме, правда, плохо было.
Катя кормила сына. Она подняла голову и посмотрела на мужа.
— Что с ней?
— Давление подскочило. Врачи сказали, стресс. Ей нельзя нервничать.
— Стресс. Понятно.
Максим сел рядом.
— Ну что ты так? Я же не специально. У неё сердце больное.
Катя положила ребёнка в кроватку.
— Максим, я родила твоего сына, три дня лежала в роддоме. Ты обещал забрать меня. А в итоге ехала на такси.
— Я же объясняю, Кать, у мамы сердце прихватило.
— Прихватило. Как раз в день моей выписки, да? Как удачно совпало.
Он нахмурился.
— Ты что имеешь в виду?
— То и имею. Твоя мать всё это подстроила.
Максим встал.
— Ты с ума сошла? Ей, правда, было плохо. Врачи подтвердили. Давление сто восемьдесят.
— Давление можно поднять. Таблетками, например.
— Катя, это бред. Мама не такая.
Женщина рассмеялась.
— Не такая? Она три месяца говорила мне, что я старая роженица. Что ребёнок родится больным. Что я тебя заманила. А ты думаешь, что она не способна разыграть спектакль?
— Это не спектакль. Ей реально было плохо.
— Хорошо. Пусть плохо. А где ты был, когда я ехала домой одна? Когда сама несла и сумки, и ребёнка?
— Я был с мамой. В больнице.
— С мамой. Правильно. Мама важнее жены и сына.
— Не говори так. Но она мне тоже важна.
Катя посмотрела на него.
— Знаешь, Макс, я поняла одну вещь. В критический момент ты всегда выберешь её. Всегда. Даже если у меня будут роды, да что угодно, ты выберешь маму.
— Это несправедливо.
— Справедливо. Ты не видишь, что она манипулирует тобой. Или не хочешь видеть.
Максим встал и пошёл к выходу.
— Я не хочу ссориться. У нас родился сын. Давай радоваться.
— Радоваться чему? Тому, что я одна?
У мужчины зазвонил телефон. Он встал и вышел из комнаты. Катя услышала, как он разговаривает с матерью. Успокаивает её. Обещает приехать.
Через пять минут он вернулся.
— Катюш, я поеду к маме. Ей снова плохо. Она одна. Побуду с ней ночь.
— А я?
— Ты справишься. У тебя же опыт есть.
Он ушёл. Катя осталась одна с тремя детьми. Старшие спали в комнате. Младший лежал в кроватке.
Она села на диван и стала смотреть в стену. Усталость была такая, что хотелось лечь и не вставать. Но нельзя. Надо было кормить, менять подгузник, укачивать.
Максим вернулся через день. Весёлый, отдохнувший.
— Маме лучше. Давление нормализовалось.
Катя кормила сына в этот момент.
— Рада за неё.
— Катюш, ну хватит дуться. Прошло же уже.
— Да. Прошло.
Максим сел рядом и обнял её.
— Давай жить нормально. Ради сына.
Катя не ответила. Она знала, что нормально не получится. Что свекровь будет придумывать новые способы разлучить их. А Максим будет каждый раз выбирать мать.
Через неделю Валентина Ивановна пришла в гости. Принесла подарки внуку: дорогие игрушки, одежду.
— Максимушка, я так переживала. Хорошо, что ты был рядом в тот день.
Максим обнял мать.
— Конечно, мам. Я всегда буду рядом.
Свекровь посмотрела на Катю. Взгляд холодный, оценивающий.
— Катенька, ты не обиделась, что Максим со мной был? Просто у меня сердце, понимаешь. Нельзя волноваться.
Катя улыбнулась. Натянуто улыбнулась.
— Конечно, не обиделась.
— Вот и хорошо. Мы же семья. Должны помогать друг другу.
Валентина Ивановна села на диван и взяла внука на руки.
— Какой красивый. Весь в Максима. Правда, ведь?
Катя смотрела на свекровь и понимала, что эта женщина никогда не остановится. Что будет бороться за сына до конца.
А Максим будет стоять между ними и выбирать мать. Каждый раз выбирать мать.
Вечером, когда свекровь ушла, Катя сказала мужу:
— Макс, нам нужно поговорить.
— О чём?
— О нас. О семье.
Максим вздохнул.
— Опять ты за своё. Катя, мама, правда, болела. Что ты хочешь услышать?
— Правду.
— Какую правду?
— Ты видишь, что она манипулирует тобой?
Максим покачал головой.
— Я вижу, что ты придумываешь. Мама любит тебя. Хочет помочь.
Катя засмеялась.
— Любит. Да она ненавидит меня. И делает всё, чтобы нас развести.
— Это бред.
— Бред? Хорошо. Тогда ответь честно. Если она снова заболеет, ты снова выберешь её?
Максим замолчал. Он смотрел в пол и молчал.
— Вот видишь. Ты даже не можешь ответить.
Он поднял голову.
— Катя, она моя мать. Я не могу её бросить.
— А меня можешь. Меня и троих детей.
— Не говори глупости.
Катя встала и пошла к сыну. Взяла его на руки. Маленький тёплый комочек, который должен был скрепить семью.
— Макс, я устала. Я устала бороться за тебя с твоей матерью. Я не могу её победить.
— О чём ты?
— О том, что я хочу развод.
Максим побледнел.
— Ты шутишь?
— Нет. Я серьёзно. Я не хочу жить так.
Он подошёл к ней.
— Катюш, давай спокойно. Не принимай решений сгоряча.
— Я не сгоряча. Я думала, пока ты был у мамы, пока я одна таскала ребёнка, пока кормила по ночам.
— Я вернусь. Буду помогать.
— До следующего приступа у твоей матери.
Максим сел на диван и вздохнул.
— Что ты хочешь от меня?
— Ничего. Я просто хочу, чтобы ты ушёл.
Он поднял голову.
— Серьёзно?
— Серьёзно.
Максим встал и пошёл собирать вещи. Катя смотрела на него и чувствовала холодное спокойствие. Не злость. Не обиду. Просто усталость.
Он ушёл вечером. Позвонил матери, сказал, что переночует у неё. Валентина Ивановна, судя по голосу в трубке, была рада.
Катя осталась одна. С тремя детьми. С холодным пониманием, что общий ребёнок не скрепил семью. Он только показал, что в этой борьбе за мужа она никогда не выиграет. Потому что соперница не просто женщина. Соперница — его мать.